Вкус счастья
Шрифт:
Мэл подошел вразвалочку, взял несколько пакетов.
— Ты хочешь сказать, что там что-то еще осталось?
— Мы, кажется, опустошили все магазины в радиусе пятидесяти миль, но кое-что оставили. Не дуйся, Дел. — Лорел снова рассмеялась. — Я и тебе кое-что купила.
Она не оставила ему выбора, и он потащился с покупками наверх. А потом стоял в сторонке, пока женщины восторженно ковырялись в пакетах.
— Может, прогуляемся по пляжу? — наконец предложил он Лорел.
— Издеваешься? Я прошла миллион миль.
— Могу я, — откликнулся Мэл, отправляясь на кухню.
Дел покосился на Эмму в надежде на помощь, но та лишь пожала плечами и снова принялась восхищаться покупками.
Заслуженное наказание, подумал он.
— Вот. — Лорел протянула ему коробку. — На память.
Дел с любопытством снял крышку. Лорел протянула руку и дотронулась до одной из разноцветных стекляшек.
— Морское стекло. Ты можешь смотреть на них дома и вспоминать отпуск.
— Красиво. — Дел щелкнул по одной из стекляшек, и они заколебались, зазвенели. — Правда красиво. Спасибо.
— Я и себе купила, только поменьше. Не удержалась.
Они пили «Маргариты», обсуждали ужин, но, как Дел ни старался, не мог заманить Лорел на пляж и только умолял себя быть терпеливым.
И поддавался собственным уговорам до заката.
— Прогулка. Пляж. Ты и я. — Он схватил Лорел за руку и потащил к двери.
— Но мы собирались…
— Позже.
— Ты ведь не отстанешь, — сказала она, беря его за руку. — Боже, как здесь чудесно. Взгляни, какое небо. Наверное, после целого дня беготни по магазинам я в долгу перед пляжем. — Лорел потрогала пальцем новую сережку. — И теперь у меня есть счастливое напоминание об этих двух неделях. В разгар зимних хлопот я смогу остановиться и сказать: «Смотрите, лето возвращается».
— Я хочу, чтобы ты была счастлива.
— В данный момент твое желание для меня закон. Я счастлива.
— Мне нужно поговорить с тобой, кое о чем тебя спросить.
— Пожалуйста. — Лорел развернулась и попятилась, глядя на дом. — Эмма не ошиблась в выборе растений.
— Лорел, мне необходимо все твое внимание.
Она остановилась.
— Хорошо. Что случилось?
— Я точно не знаю. Ты мне скажи.
— Тогда ничего не случилось.
— Лорел. — Дел сжал ее руки. — Ты скрыла, что Линда наплела обо мне. О тебе и обо мне. — Он почувствовал, как окаменели ее пальцы.
— Я сказала тебе, что я с ней разобралась. Эмма не имела права…
— Эмма не виновата. Я ее обманул. Она решила, что ты рассказала мне все. И ты должна была рассказать. Более того, ты должна была признаться, что отчасти чувствуешь ее правоту. Если я сделал или сказал что-то, что заставило тебя так думать…
— Ты ни в чем не виноват. Давай забудем.
— Нет. — Лорел попыталась высвободиться, но Дел только крепче сжал ее пальцы. — Она
— Дел, я сказала, забудь. Отпускаю тебе грехи вольные и невольные, а о Линде говорить не желаю.
— Лорел, речь не о Линде. Речь о тебе и обо мне. Неужели ты не можешь поговорить со мной откровенно? Неужели мы не можем быть откровенными друг с другом?
— Я откровенна. Я сказала, что ничего не случилось.
— Неправда. Как же не случилось, если ты так отреагировала, когда я предложил заплатить за проклятые продукты? А торт, который я попросил для Дары? И дело даже не в них, а в твоем отношении.
— Я же сказала: не смей вытаскивать свой бумажник. Я тебе не наемная прислуга…
— Лорел, — возмущенно перебил он. — У меня и в мыслях не было ничего подобного. Никогда. Ты должна это знать. Ты говорила о взаимном доверии, о равноправии, но это невозможно, если ты не будешь объяснять мне, что ты хочешь, в чем нуждаешься, что чувствуешь.
— Неужели ты сам не понимаешь?
— Как? Ты же мне не говоришь.
— Говорить? Каждый раз? Ты смотришь на меня, обнимаешь меня, спишь со мной и не понимаешь? — Лорел резко отвернулась от него. — Ладно, ладно. Мои чувства — моя проблема, и я идиотка, если ждала и ждала, и надеялась, что ты поймешь.Ты требуешь, чтобы я сказала. Хорошо, я скажу. Равноправие? О каком равноправии можно говорить, если ты обо мне заботишься, а я безнадежно люблю тебя. Я всегда тебя любила, а ты не замечал.
— Погоди…
— Нет. Ты просил откровенности? Получай. Ты единственный. Ты всегда был для меня единственным. И что бы яни предпринимала, ничего не могла изменить. Я уехала в Нью-Йорк, работала, искала свой путь, я сделала все, чтобы гордиться собой. Но этоне изменилось. Дел — единственный, и, чего бы я ни достигла, мне все равно не хватает его. Япыталась почувствовать то же самое к другим мужчинам. Все отношения были обречены, потому что ни один из них не был тобой.
Ветер трепал ее волосы, и она отбросила их от лица.
— Я не могла излечиться, не могла избавиться от наваждения, унизительного, болезненного, приводящего в бешенство. Я мучилась, мучилась, а потом взяла и все изменила. Я изменила, Дел, не ты.
— Ты права. — Он протянул руку, чтобы смахнуть слезы, которые так редко видел на ее щеках. — Послушай…
— Я не закончила.Я изменила, но ты все еще пытаешься и всегда будешь пытаться заботитьсяобо мне. Забудь. Ты мне ничего не должен. Я не хочу быть твоей подопечной, твоей собачкой, твоим долгом, твоей обязанностью. Не хочу и не буду.