Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга III
Шрифт:
Санни выволок их наружу и придал каждому ускорение, оставив на память по отпечатку ботинка сорокового размера на каждой заднице. Номо и О-газм дружно впечатались в «кадиллак» и осели на дорогу кучками дерьма. Миг спустя распахнулась дверца и наружу выбрался Скарп.
— Боже, — фыркнул Санни. — Дерьмово выглядишь.
Скарп выглядел… выжатым, как грейпфрут после встречи с соковыжималкой. Из него, казалось, выдрали все внутренности, оставив пустую оболочку.
Я смотрю на пустую кожуру, — подумал Санни. — Его
При виде Скарпа у Санни заныло сердце.
Скарп прищурился на солнце, как крот, только что выбравшийся на поверхность. Потом вытащил темные очки из кармана пафосной полосатой куртки, сделанной под тигровую шкуру.
— Офигеть, — сказал он. — Ты, бро, похоже, неплохо справляешься. Не хочешь поработать?
Санни оскалился. Но потом вспомнил, как ежедневно гнет спину в своей почтовой конуре, окруженный щебечущими сестричками, которые то возятся с ним, как с плюшевым мишкой, то пытаются откусить ему голову, и все это под бессонным надзором супервайзера, Бобби-через-и.
Бобби-через-и был учителем балета, подрабатывавшим на почте до смерти Барышникова. За день до того он пригласил Санни к себе домой на «коктейльную вечеринку с обсуждением перспектив для мальчиков». Санни что-то сильно сомневался в карьере через Бобби и через его «и».
А потом он вспомнил груду счетов, которые отправил в мусорную корзину. И свою машину, коричневый «Форд-Фиеста» с суицидальными наклонностями, вторую неделю скучавшую на штрафной стоянке Рэндольф-стрит.
— Ага, — ответил он. — А что тебе надо?
К пятнадцати годам Томми «Скарп» Рифкин уже сколотил небольшое состояние на черном рынке, приторговывая взрывчаткой. К двадцати одному году подгреб местный рынок крэка-экстази-метамфетамина, умудрившись не перейти дорожку ни одной шишке.
Талантливый развратник — к тому же настолько одержимый всем, что связано с гонками NASCAR, что слово «аутоэротический» приобретало новый смысл — с честью занял место на Стене Дерьмовой Славы Южного Чикаго.
А гнусавый голос Скарпа идеально подходил для описания его логова, состоящего наполовину из трейлерного хлама, наполовину из шика и блеска гетто. Черный кожаный диван стоял между плакатом Малкольма X в рамке и картонной фигурой Дэйла Эрнхардта-младшего.
— Мне нужно, чтобы ты нашел мою девушку и вернул ее, — сказал Рифкин. — За все про все получишь пять кусков наличными.
И начал промокать вспотевший лоб бумажным полотенцем, пока Санни пытался подобрать челюсть со стола.
Пять кусков, — подумал он, пытаясь не пустить слюну.
— Йо, — вспомнил Рифкин. — Ты ж почти стал чемпионом, правда?
Санни напрягся: люди до сих пор узнавали его по три-четыре раза на дню, и это его чертовски достало.
— Ага, — продолжил Рифкин. — Я узнал твой стиль в том банке. Ты был претендентом на титул, бро. Дон Кинг называл твой кросс правой «космическим нокаутом самого Дьявола».
— Это было очень давно, — сказал Санни.
— Бро, я отлично помню, как Чемп жевал твое ухо. Вегас ноль шесть, да? Отвратное было зрелище.
— Пять лет назад, — сказал Санни. — Прошлое — это прошлое.
Санни тогда оставался один бой до звания чемпиона, и надо же было отбойному молотку по имени Барон Флейк уложить его левым апперкотом, после которого у Санни отслоилась роговица, а сам Санни отправился в отключку. И пришел в себя, только чтобы сообразить, что Флейк грызет его левое ухо, глаз заплыл кровью, в голове роятся феи с фонариками, а в поврежденной глазнице полыхает так, словно в ней обосновались адские папарацци.
Больница была дерьмом во всех смыслах.
Потом Санни пытался вернуться на ринг, но проблема была в том, что он каждый раз блевал за канаты, едва услышав звук гонга. Его тренер, непревзойденный Шарки Вашингтон, отвел его тогда в сторону.
— Да у моего трехлапого пекинеса больше шансов на титул, сынок, — прорычал Шарки. — Все кончено.
А потом тот же Шарки, буквально заменивший Санни отца, нагнулся вытереть маты от возвращенного воспитанником завтрака — и рухнул, подкошенный инфарктом.
— Эй, — прокашлялся Рифкин. — Йо, Трауб, ты вообще здесь?
Санни затолкал воспоминания подальше, сосредоточившись на более насущных проблемах. Рифкин явно нервничал и казался таким же фальшивым, как его тигровый костюм. Взгляд Главнообманывающего метался по комнате, как летучая мышь, обожравшаяся стероидов.
Какого черта он не смотрит мне в глаза?
Рифкин заметил, что Санни заметил — и вздрогнул. Номо и О-газм хрюкнули. После того как Санни вернул пистолет, эти два придурка чувствовали себя победителями.
Давай ближе к делу, сынок, — посоветовал из прошлого Шарки. Пока никто не оторвал этому идиоту его пустую голову.
Но Санни было любопытно.
— А почему ты сам не можешь ее вернуть? — спросил он.
— Ну ты козе-е-ел, — прошипел Номо.
О-газм сплюнул на пол.
Рифкин вздрогнул.
— Йо, Черный Супермен, ты задаешь слишком много тупых вопросов, — сказал Номо.
— Сядь и заткнись, Мо, — рявкнул Рифкин.
Номо попятился. Скарп взял еще одно бумажное полотенце и начал вытираться. Санни моргнул.
Звук, как от наждачной бумаги по сухому дереву.
— Ты не поймешь, — сказал Рифкин.
Санни согласился и решил, что вот теперь он официально готов свалить от этих идиотов.
— Где ты в последний раз ее видел? — спросил он.
Рифкин покачал головой.
— Она у меня кое-что украла. Две недели назад. Мне нужно это вернуть.
— Она наверняка танцует где-то в топлесс-баре у Петли.