Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга III
Шрифт:
— Простите.
— Не за что. Вполне естественная сонливость после еды. Так происходит со всеми млекопитающими. Они едят, а потом спят.
— Но я проспал весь день.
— Это признак того, как сильно вы нуждаетесь в отдыхе. Ложитесь на диван в гостиной. И читайте дальше.
— Но мне нужно вернуться в свой номер в мотеле.
— Глупости. — Хромая, Вентворт проводил меня в гостиную. Мебель напомнила мне ту, что давным-давно я видел в доме у бабушки. Диван был накрыт одеялом.
— А я вас не стесню?
— Мне хочется услышать
Я подавил зевок и почувствовал себя таким уставшим, что мог бы уснуть и в мотеле. До сих пор мне мешала тревога из-за тех, кто меня преследовал.
— Благодарю вас.
— Я рад вашему обществу.
Вентворт принес мне остаток рукописи, и снова я удивился тому, что нахожусь в его компании.
Камин меня согрел. На диване я подложил подушку под спину и снова погрузился в историю. Джейка уволили с радиостанции.
Он заявил, что проведет еще две программы, а затем уедет из Бостона вести ток-шоу в Цинцинатти. Грядущая потеря шокировала Эдди. Мать не появлялась дома уже два дня. Из еды у него были только арахисовое масло и крекеры. Эдди сложил их в наволочку. Добавил туда перемену одежды, потом подошел к двери и прислушался. Он услышал шаги. Кто-то выругался. А потом звуки стали удаляться, и Эдди сделал запретное — отпер замок и открыл дверь. Лампочки были разбиты почти везде, и коридор тонул в тени. Мусор скопился в углах. От вони мочи и кабачков Эдди затошнило. Тени сгущались, но звуки стали почти неразличимы вдали, совсем как здесь, в реальности, стихал далекий треск камина и — еще дальше — стрекот печатной машинки.
Рука, опустившаяся мне на плечо, снова была почти неощутима. Я распахнул глаза, и снова передо мной оказался Вентворт, на этот раз вполне различимый в ярком свете.
— Доброе утро, — улыбнулся он.
— Утро?
— На часах одиннадцать.
— Я проспал тринадцать часов? — Я был в шоке.
— Вы устали больше, чем я представлял. Хотите завтракать?
В животе у меня заурчало. А ведь я уже забыл, когда в последний раз мог с утра испытывать голод.
— Еще как! Только мне нужно пару минут на…
— В ванной комнате есть запасная бритва и зубная щетка.
Я умылся и с удивлением уставился на свое отражение в зеркале. Щеки больше не были ввалившимися. Морщины на лбу и вокруг глаз стали менее четкими. И сами глаза стали ярче, а кожа приобрела здоровый оттенок.
За кухонным столом я позавтракал салатом, который приготовил Вентворт, — апельсин, банан, груша и яблоко (последние два ингредиента из собственного сада — напомнил он мне). Я съел три порции. А потом, как всегда, был чай.
— Он с лекарством? Это из-за чая я столько сплю?
Вентворт едва заметно улыбнулся.
— Мы оба пьем из одного чайника. Разве я не был бы тоже сонным?
Я присматривался к нему так же внимательно, как он ко мне. Несмотря на возраст, щеки у него были румяными. Глаза — ясными. И волосы едва тронуты сединой.
— Вам семьдесят восемь, верно?
— Верно.
— Но выглядите вы на двадцать лет младше. Я не понимаю.
— Мне кажется, понимаете.
Я оглянулся на старую кухню. Посмотрел на деревья и кустарники за окном. Солнце сияло на листьях.
— Дело в месте?
— Такой же огороженный участок в любой другой области произвел бы тот же эффект. Но — да, дело в месте. Я много лет стремился к природному ритму. Теперь я живу с землей. Я слился с циклами солнца, луны, времен года. Отдался природе и через некоторое время стал замечать изменения в своей внешности. Точнее, отсутствие изменений. Я не старел так быстро, как считал положенным. И начал наслаждаться тем, что каждое утро просыпаюсь и меня ждет маленькая личная вселенная со своими чудесами.
— Как-то это не вяжется с вашим пистолетом.
— Пистолет я привез еще в самом начале, когда переехал сюда. Потеря семьи… Каждое утро начиналось борьбой с желанием застрелиться.
Я смущенно отвел взгляд.
— Но дни сменялись днями. Я смог пересилить это желание. Снова и снова перечитывал Торо, пытаясь избавиться от оглушительного отчаяния. И работал на своих двух акрах. Торо и эта земля спасли меня. Я начал чувствовать мою семью через цветы, деревья, и… Ничто и никто не умирает. Просто трансформируется. Я знаю, о чем вы думаете: что я нашел сентиментальный способ компенсировать потерю. Возможно, и так. Но сравните свою жизнь с моей. Когда вы приехали сюда и проникли на мою территорию, у вас был такой отчаянный вид, что я испугался впервые за много лет. Ваши грязные ботинки. Оторванная пуговица на куртке. Грязь на штанах. Я знал, что у нас начали вламываться в дома. Я достал пистолет из ящика. И надеялся, что он не понадобится мне для самозащиты.
От стыда у меня заалели щеки.
— Мне, наверное, лучше уйти.
Но потом я понял, что вы действительно в отчаянии, но не от алчности, а потому, что совершенно несчастливы. И я пригласил вас остаться — в надежде, что это место спасет вас.
Как обычно с Вентвортом, я просто не знал, что сказать. Потом наконец выдавил:
— Спасибо.
И вспомнил, как он смутился, когда я похвалил его «Снежную архитектуру».
— У меня есть комбинезон, который может оказаться вам впору. Не хотите ли помочь мне в саду?
Это был один из самых лучших дней моей жизни. Мы сгребали листья, подрезали погибшие от заморозков цветы, складывали их в корзину для компоста. Собирали урожай кабачков и яблок. Сравнить с этим днем я могу только тот последний день, проведенный с отцом: такой же теплый осенний полдень, когда мы убирали листву. Но тогда мой отец схватился за сердце и умер.
Я вздрогнул от внезапного звука: мой мобильный. Я посмотрел на определитель номера. Наконец звонки прекратились.
Вентворт вопросительно взглянул на меня.