Влад
Шрифт:
— С чего бы мне злиться?
Диана пару раз моргает, затем пожимает своими миниатюрными плечиками. Водяные капельки мерцают на ее загорелой коже. У нее более темная кожа, чем у Ирины. Это не воздействие солнца, а от природы естественно. Ирина похожа на фарфоровую куклу, драгоценную, с которой нельзя играть.
— Потому что мне надоело развлекаться, — говорит Диана, с опаской поглядывая на дверь позади меня.
— Никто не видел, как я сюда входил, и мы собираемся пожениться, — уверяю я ее, надеясь успокоить невесту, затем кладу ладони на ее обнаженные руки и веду к кровати. Я
Протянув руку, касаюсь ткани, за которую Диана цепляется, как за плот, будто она тонет.
— Отпусти, — приказываю я.
Она громко сглатывает, ее губы дергаются в отчаянии, чтобы бросить мне вызов. Но я смотрю ей прямо в глаза. Не отбросить сейчас полотенце означало бы проиграть.
Диана такая же победительница, как и я.
Она отпускает полотенце, и оно стекает к ее ногам. Ее тело именно такое, как я и ожидал. Одежда, которую она носит каждый день, демонстрирует изгибы тела под ней. Не так уж много скрыто от воображения. Ее бедра округлые, переходящие в тонкую талию, по форме представляющую песочные часы, а ее грудь аппетитная и большая. Она тяжелая и полная, темные соски заостряются от холода в воздухе.
— Повернись, — приказываю я.
Ее вызов проявляется в напряженной челюсти. С раскрасневшимися щеками она наклоняется и поднимает свое полотенце.
— Я не игрушка и не нужно мной командовать, Влад. Ты же знаешь, я хочу дождаться нашей первой брачной ночи. — Она подходит к двери спальни и щелкает замком, запирая нас внутри.
— Ты девственница? — я спрашиваю прямо.
Она прислоняется головой к двери на несколько тихих ударов моего сердца, затем поворачивается. Маска деловой женщины на месте.
— Если бы это было не так, были бы мы здесь?
Это зависело бы от того, скольких любовников она затащила в свою постель, но девственница в наши дни редкость среди женщин ее возраста, независимо от того, насколько зажатыми и ограниченными были ее возможности.
Ее отец верит в это, а девственница привлекательна для любого мужчины. Он был бы лжецом, если бы сказал обратное. Исследовать женщину, к которой никто никогда не прикасался, — все равно что найти карту сокровищ. Ирина — такая штучка, и я хочу наблюдать, как она расцветает под моей рукой. Чтобы сорвать с ее губ всевозможные звуки. Наблюдать, как она раскрывается, словно роза в жаркий летний день, — это награда, которую так часто растрачивают впустую.
— Влад, — Диана возвращает меня к реальности, — а для тебя это имело бы значение?
— Расскажи мне о Вениамине, — требую я, игнорируя ее вопрос.
Она сбита с толку моим вопросом, и на ее лбу появляются морщинки замешательства.
— А что с ним? — спросила она.
— Вы заигрывали с ним в прошлом?
— Это что, допрос? — огрызаясь, спросила Диана. — Нет, Влад, я никогда не заигрывала с Вениамином. Это то, что он тебе сказал? — Она расхаживает передо мной по комнате, затем резко останавливается, разражаясь удивленным смехом. — О, боже, он сказал тебе, что мы целовались? Так вот в чем все дело?
— Вы целовались? — шиплю я, поднимаясь на ноги. — Ты целовалась с Вениамином?
— Много лет назад, Влад, когда мы были моложе. Это было из-за того, что Вика все время приставала к нему. Мы сделали это, чтобы она оставила его в покое. Это было ничто. И, между прочим, она так и не отвязалась от него.
Вика, маленькая змейка, пробралась в мой разум и снова отравила его своим ядом.
— Ты девственница? — я спрашиваю снова.
Она раздраженно выдыхает и огрызается:
— Да, Влад, я девственница. Счастлив?
Да.
— Это не нарушило бы сделку, — говорю я, проходя мимо нее.
Ложь.
Это, безусловно, могло бы нарушить сделку.
Мне нужна чья-то преданность как в спальне, так и вне ее.
Я наклоняюсь и запечатлеваю целомудренный поцелуй на ее губах, затем отпираю замок и открываю дверь. Антон стоит прямо за дверью и удивленно смотрит на меня.
— Извините, сэр, — произносит он. — Я просто зашел проверить, не удалилась ли мисс Волкова в комнату, чтобы я тоже мог уйти к себе.
— Она здесь, — говорю я ему, наблюдая, как его взгляд скользит по моему плечу, зная, что он видит.
— Хорошо, — ворчит он.
И с этими словами я закрываю ее дверь и иду искать Вику.
Глава 11
Ярко.
Здесь слишком светло.
В моей голове играет марширующий оркестр. Я сопротивляюсь, скользнув рукой по своему голому животу. Затем, резко выпрямившись, осматриваю комнату и свою почти наготу. Хмурюсь, когда вижу, что на мне все еще одна туфля. Протирая глаза, вспоминаю прошлую ночь, но не могу воссоздать картинки. Я помню ужин, а потом… ничего.
Боже, я надеюсь, что не выставила себя дурой перед всеми этими людьми.
Пододвигаясь к краю кровати, я замечаю материал, лежащий на полу, и подбираю ткань. Мое вчерашнее платье.
Зачем мне его было резать?
Раздается легкий стук в дверь спальни, и я быстро оглядываю комнату в поисках своего халата. Он перекинут через спинку стула, где я оставила его накануне вечером. Дверь закрыта, и это заставляет мои нервы отдаваться рикошетом под кожей.
Я ненавижу, когда дверь закрыта.
Мне постоянно снится повторяющийся кошмар о мужчине, который входит в мою комнату, когда мне было десять, запирает дверь и забирается ко мне в постель. Его рука, реальная, как день, освещающий эту комнату. Я чувствую жар, волоски на его руке, когда он пробирается под мое нижнее белье.
Шестнадцатилетняя Диана тоже была в моем сне — она заснула в моем кресле для чтения после того, как запоем читала со мной «Сумеречную сагу». Ее присутствие испугало его, и он отступил из моей комнаты, как крадущаяся тень. Сон все еще такой яркий, что я не уверена, произошло ли это на самом деле или это был просто сон. Очень плохой сон.