Влада и война призраков
Шрифт:
И сейчас башня грохотала, содрогаясь от вспышек молний, которые обрушивались на нее со всех сторон.
В то же время можно было увидеть и другой, реальный и явный, мир, в котором Сретенка была запружена гудящими машинами, а прохожие с удивлением смотрели на охваченную бурей Сухаревскую площадь. Это было страшно и странно: видеть привычную реальность гораздо глубже, иначе, видеть, как один мир накладывается на другой. На Сухаревской площади в мире, невидимом для людей, шел бой: призраки-смерчи, сотканные из хлопьев серы, хлестали по полчищам пауков, разбрасывая их в разные стороны. В реальности же двое парней в черных
– Смотрите! – кричала какая-то девушка, снимая происходящее на телефон. – Смерчи посреди Москвы! Нормально, да?!
– Но в новостях не было ничего, – хмурился мужчина, поднимая воротник. – И похолодало…
Дневное право словно кривлялось, представая во всем своем уродстве, и смотреть на это было страшно. Все эти люди будто жили во сне, и разбудить их было невозможно.
– Дед, – Влада вдруг очнулась от чего-то, что заставляло ее не вспоминать последние несколько минут. – Деда…
Он только что был, боролся, смотрел на нее, но вот миг – и его нет.
– Нет! Дед… что же это…
Влада закричала и зажала уши руками, чтобы себя не слышать. Дед сказал – выживи, беги, но сейчас ей хотелось только одного – броситься за ним вслед. Она была будто маленькая девочка, которая потерялась в страшном огромном мире, выдернув на мгновение руку из ладони того, кто ее вырастил и воспитал.
«Если я сейчас сдамся, погибну, то моя жизнь станет оружием некроманта, поможет ему убивать. Нужно выбраться из янва, приложить ладонь к любому дому, как сказал дед. То есть забрать не одну чью-то жизнь, а немного от каждого. Мой дед все-таки маг, он знает… что говорит. Знал».
Только вот, хотя ближайший дом и стоял очень близко, сейчас это расстояние казалось непреодолимым. И еще выбраться из янва, но как? На янвологии им говорили, что выходить из янва нужно легко, усилием воли и резким шагом. Это как ездить на велосипеде или качаться на качелях – не разучишься. Но для этого нужны силы.
«Еще метров десять… или двадцать. Вон тот столб с фонарем, надо добраться до него, а от него уже совсем рядом и дом. Давай считать каждые десять сантиметров за шаг». Влада с тоской вглядывалась в стену ближайшего дома, к которому она ползла, выбиваясь из сил. Почему она раньше не знала о таком способе смирить голод? Ведь у нее было столько возможностей это сделать, столько дней, когда она ходила по улицам мимо этих самых домов.
– Да брось, тебе туда не добраться, – прошептал голос рядом с ней. Голос пыли – глухой и безжизненный, которая поземкой ползла возле Влады. – Ты бы видела себя сейчас. Посмотри на свои руки.
Руки?
Влада с трудом оперлась на локоть, поднеся руку к глазам. Зачем она накрасила ногти серебряным лаком, когда успела? Да и не только ногти, но и кожу – та сверкала серебром, и линии на ладони проступили четко, будто высеченные в камне.
– Ты ведь знаешь, что у нечисти это признак гибели, – продолжал шептать голос. –
– Дед тебя… хорошо клинком зацепил, – Владе удалось повернуть голову в сторону того, что до сих пор называлось умертвием. Его невозможно было увидеть – лишь угадать, и Влада заставила себя смотреть прямо на эту тварь, не отводя взгляд. Смерть деда оборвала страх.
– Я быстро восстановлюсь, – прошептал некромант. – Мертвое нельзя убить, а вот Вандер уже никогда не вернется. Хватит бороться, Огнева. Голод каждую секунду отнимает у тебя кусочек жизни… Но и чужая жизнь, даже если ты и захочешь ее выпить, уже недосягаема, потому что тебе не выбраться из янва…
Голова упала на руку, но Влада продолжала ползти вперед, как ей казалось – бесконечно долго. Только приоткрывая глаза, она с отчаянием видела, что ее ориентир, столб, так и остается на прежнем месте. Ей казалось, что она, прикладывая массу усилий, оставляет позади метр за метром, но на самом деле ей удалось преодолеть всего-то несколько сантиметров.
Над головой свистел ветер, он то ли шептал, то ли смеялся над ней; в этой буре ее все равно никто не увидит. Пауки Мурановых не чуют ее, уже не принимая за живой объект, потому Гильс ее не найдет. Охотники не зря напали именно здесь и сейчас: они не дадут ему ни на секунду оторваться от боя, чтобы разыскать Владу. Голод, все грани которого она успела узнать, в самом страшном своем виде стал уже не яростным, не исступленным, а каким-то бесконечным, будто перед Владой со страшным вековым скрипом отворилась тяжелая дверь, что вела вниз, в беспредельный ужас.
– Нечисть, слушайте мои слова!
Этот голос уже был не шепотом, а ревом, который пронесся над площадью. Не некромант, а охотники, все как один, закричали:
– Отныне Конвенция отменена, и ваши жизни не стоят ровным счетом ничего в тайном мире! Некромант всходит на престол, и мы будем убивать вас, каждого, днем и ночью…
– Войнаа-а-а… – донеслось отовсюду, будто это простонал сам ветер.
Влада вдруг ощутила, как что-то переворачивает ее на спину, и начала отчаянно сопротивляться этому, вцепившись ногтями в землю. В янве асфальт был мягким, как будто утрамбованная пыль, поэтому удержаться не получилось.
«Что я могу сделать сейчас? – Мысли в голове метались. – Неужели все кончено, и все было напрасно, вся моя жизнь? Я спасалась от врагов, надеялась, жила; спасая меня, погиб дед. И все это лишь для того, чтобы попасть в лапы твари, которая всех нас провела так ловко…»
Ее рука вдруг очутилась в чьей-то ладони, которая показалась горячей, как раскаленный утюг. Влада открыла глаза: над ней склонилось лицо, загорелое и встревоженное. Егор выглядел почему-то в янве гораздо красивее, чем в обычном мире, а его волосы были совсем белыми, а не привычного соломенного цвета.
– Ну вот, нашел, – выдохнул он ей в лицо. – Ни черта не видно в этой круговерти, такое творится! Держи, я обокрал магазин.
Тролль полез в карманы и высыпал в ее ладони яблоки, помогая сжать пальцы над их потемневшей кожурой.
– В янве все живое сразу погибает, эти яблоки мне уже не подходят, – прошептала Влада. – Дом, оказывается… если я подойду к нему и… приложу ладонь, я смогу получить энергию. Но для этого мне нужно выйти из янва.
– Не вопрос, сейчас я тебя вытащу.