Владелец кинотеатра
Шрифт:
— И он приглашает тебя в свой кинотеатр.
— Думаешь, это он приглашает? — усомнился Борис.
— А кто же?
— Тогда непонятно, к чему вся эта канитель с записками. Если он хотел пригласить меня, чего проще — да подойти ко мне хоть в «Эллингтоне», или…
— И как ты объясняешь эти записки?
— Я их никак не объясняю. Но… Возможно, кому-то другому зачем-то нужно, чтобы я посетил Dream Theater.
— Ты пойдешь?
— Теперь обязательно.
— Я пойду с тобой.
— Оля… А вдруг это опасно? Тебя ведь
— Опасно! — она фыркнула. — Пойти в кино в центре города! Ну, знаешь, выйти на лестницу тоже опасно. Можно упасть и шею свернуть. А какие-то там слухи… Плевать. Где ты — там и я. Подписано, запечатано, доставлено… И я так любопытна!
Борис обнял ее.
— Если бы я сказал, что не рад этому, сказал бы неправду.
— Надеюсь, мы не идем прямо сейчас? Кажется, у нас еще есть чем заняться…
Нежно, нежно она поцеловала его.
11.
Держась за руки, они стояли перед зданием старого кинотеатра. Дом был облицован серым гранитом, солидные полуколонны и массивные двери делали его похожим скорее на банк, чем на кинотеатр. Небольшая, около метра в длину, вывеска была укреплена не над центральным входом, а над скромной дверью с табличкой «Касса». Угловатые буквы надписи «Dream Theater» почти сливались с фоном, таким же серым, как и гранит фасада. Над парадным подъездом еще можно было различить часть высеченных букв прежнего названия: «ОЛ…МП…». Под буквами виднелся барельеф, что-то наподобие герба, но настолько стертый, что нельзя было и догадаться, как он выглядел когда-то. И буквы, и барельеф едва ли могли так пострадать от времени — по-видимому, от них пытались избавиться еще в бурную революционную эпоху.
Там, где мощные полуколонны уходили в асфальт, словно продавливая тротуар своей тяжестью, выбивались из трещин ростки жесткой травы. Витрины, схваченные потускневшими бронзовыми переплетами, похоже, никто не пытался отмыть со дня постройки «Олимпии». Часть стекол внизу была разбита, некогда помпезные двери парадного давно утратили лоск.
Касса находилась слева от парадного, а справа, прилепленная к стеклу витрины лентами скотча, висела большая черно-белая афиша. Без рисунков, без фотографий, только текст крупным шрифтом.
СЕГОДНЯ
«ВСЕ ГРЕХИ МИРА»
начало сеансов…
Правый нижний угол афиши был оторван, и о времени начала сеансов оставалось лишь гадать.
Борис и Оля переглянулись.
— Ты что-нибудь слышал о таком фильме? — спросила Оля.
— «Все грехи мира»? — Борис будто взвесил это название на языке. — Кажется, нет… Хотя, постой… По-моему, был фантастический рассказ… Не помню, чей… Может, по этому рассказу?
— Может быть… Но раз уж мы пришли сюда, давай
Борис кивнул.
— Вряд ли там очередь… С такой рекламой… Ни имени режиссера, ни имен актеров, ничего… Нет даже страны, где снят фильм!
Он потянул за ручку двери с табличкой «Касса». Они вошли и оказались в тесном полутемном помещении с некрашеным деревянным полом. Кроме них, здесь никого не было. Обычных для касс кинотеатров анонсов и рекламных плакатов к фильмам не было тоже, просто серые стены и полукруглое окошко в противоположной от двери стене.
Подойдя к этому окошку, Борис наклонился — оно располагалось низко для его роста. За окошком сидел блеклый субъект с пепельными волосами, в круглых очках. Он считал мелочь в пластмассовой тарелочке; оторвавшись от своего занятия, он поднял ничего не выражающие глаза.
— Когда начинается ближайший сеанс? — спросил Борис, пытаясь уловить ускользающий взгляд субъекта за толстыми пыльными стеклами очков.
— Через пятнадцать минут, — бросил тот, не посмотрев на часы.
— Сколько стоят билеты?
— По-разному… На хорошие места, в центре зала — подороже, а ближе к экрану и совсем далеко — подешевле…
— Меня не интересуют, — рассердился Борис, — ваши «подороже» и «подешевле»! Я спрашиваю, сколько конкретно мы должны заплатить за два билета? В центре зала!
Оля уже расстегнула сумочку — Борис предупредил ее, что остался без денег, не вдаваясь, правда, ни в какие подробности. Но субъект в кассе ответил весьма неожиданным образом.
— Когда народу мало, мы и вовсе ничего не берем. Фильм в подарок. Вот сегодня, к примеру, пока только вы. И вот вам два билета. Бесплатно. На лучшие места. Примите в подарок от Константина Дмитриевича.
Растерянный Борис взял билеты, повертел в руках и передал Оле.
— Лучшие места для двух зрителей… Гм… А Константин Дмитриевич — это владелец кинотеатра?
— Да. Кремин Константин Дмитриевич.
— Он… Сейчас здесь?
— Не знаю. Он довольно редко здесь бывает. Но может, и здесь… В кабинете на втором этаже.
— Судя по тому, как у вас поставлено дело, — заметил Борис, — Константин Дмитриевич вряд ли получает большие доходы от этого кинотеатра…
— А это меня не касается. Я получаю свою зарплату, я билеты продаю.
— Или раздаете.
— Или раздаю… Согласно инструкции.
— Понятно. А что сегодня за фильм?
— «Все грехи мира». Вы афишу видели?
— Я спрашиваю о содержании фильма.
— Не знаю, я его не смотрел.
— Ну, а где он снят, кем, когда?
— Не знаю. Это меня не касается. Я билеты продаю…
С безнадежным вздохом Борис отвернулся от окошка.
— Пошли, Оля.
Они покинули помещение кассы. С усилием Борис открыл тяжелую дверь парадного, пропуская Олю вперед.