Владигор и Звезда Перуна
Шрифт:
— Что ты знаешь обо мне, расскажи, — попросил Дар. — Я не знаю, кто я, откуда и куда еду. Я даже не знаю, кто мои родители.
— Ты — хранитель камня, который носишь на груди! — торжественно промолвил Седон. — Не позволишь ли взглянуть на него?
Дар поколебался, он так и не смог до конца поверить, что стоящий перед ним высокий, худощавый и вовсе не богатырского сложения человек является тем могущественным магом, о котором рассказывал Тарг. Неужели этот юноша по своему усмотрению менял направление каменной дороги?.. Дар наконец решился, сунул за пазуху руку и достал многогранник. Подержав его на ладони, он протянул
— О нет! — Тот отступил на шаг. — Я хотел только посмотреть на звездный камень. Если бы я даже попытался отнять его у тебя силой, мне не удалось бы удержать его в руках. Но ты тем не менее неосторожен. Ведь ты не совсем поверил мне и моим словам. Вдруг я оказался бы очень плохим человеком и сумел завладеть им? Тогда зло, живущее во мне, усилилось бы в тысячи тысяч раз.
— Но я ведь держу его, и он не кажется мне тяжелым, — пожал плечами мальчик.
— Значит, ты не повинен ни перед человеческой, ни перед звериной, ни перед другой какой душой за злодеяния, что происходят в мире, — ответил Седон. — Таких, как ты, очень немного. Почти все они дети, и на них нет крови.
— А на тебе она есть? — спросил Дар, глядя с тревожным любопытством на юношу.
— Увы, — ответил тот печально.
— Ты кого-нибудь убил?
— Не будем говорить об этом. Главное, ты не замышляешь чьей-то гибели и никого до сих пор не убил.
— Откуда ты знаешь? — спросил мальчик, опустив глаза.
— Камень знает.
— Я замышлял гибель, — тихо произнес Дар. — Я хотел убить черного ворона о двух головах, он напал на моего козленка. Я даже кинул в него нож…
— И ты сожалеешь об этом? — Седон посмотрел на него с недоумением и уважением одновременно. — Тот, кого ты едва не убил, хотел убить тебя. Возможно, он и сейчас мечтает об этом. Ваши пути должны пересечься, так мне сказали звезды. Имя его — Рум. Сам по себе этот вождь айгуров немного значит, он даже не ведает, что хранится под его вороньим гнездом.
— Микеша сказал, что мой путь лежит в айгурскую землю, к Вороньей горе, — вспомнил Дар.
— Микеша? Я ничего не знаю о нем. Наверное, он мудрец, потому что сказал правду.
— Он чародей. — Дар спрятал камень за пазуху.
Седон обнял мальчик за плечи, и они начали неторопливо прогуливаться вдоль берега озера. Дару хотелось попросить Седона, чтобы он вылечил Пятнышко, но он чувствовал, что подходящий момент еще не наступил. Молодой повелитель, помолчав, произнес:
— То, что Микеша чародей, еще не значит, что он желает тебе добра.
Дар удивился, ему захотелось защитить Микешу:
— Но он накормил меня, подарил мне баклажку, в которой не иссякает вода. Без нее мне плохо пришлось бы в пустыне.
— Я не говорю, что он враг тебе, — сказал Седон чуть мягче. — Я думал о другом. О том, что чародеи слишком заняты своими делами, чтобы заботиться о людях. Я представить себе не могу, что есть на свете маг, чародей, волшебник, чье сердце мучилось бы от сострадания к человеку, его бедам и горестям.
— Но разве чародеи не люди? — спросил Дар. — Разве сам ты не человек?
— Человек, — согласился Седон.
— И у тебя черствое сердце? Ты улыбаешься, у тебя приветливый голос. Может быть, ты не Седон, а кто-то другой?
— Я Седон, мой мальчик. И это не очень меня радует.
— Почему?
— Потому что в том, что происходит с миром, есть моя вина.
— А зачем она эта делает?
— Что? — не понял Седон.
— Ну, превращает сад в пустыню, воду в вино.
— Вино забвения не позволяет вспоминать о прошлом, когда жизнь была спокойной и безмятежной. Если людям хорошо живется, они начинают заниматься искусствами и науками, приучают себя думать, размышлять о мироустройстве, о власти и обществе, в котором живут. Рано или поздно появляются те, кто ставит под сомнение основы существующего порядка. Становятся опасными путешественники и купцы. Их рассказы о других странах рождают в народе неосуществимые мечты и пустые надежды. Еще жив был мой отец, когда чародеи решили оградить наши владения от иных земель Огненным валом.
— Оградить?..
— Этим мы хотели предупредить смуту и не позволить сбежавшим мятежникам вернуться назад с армией наемников. Была еще одна причина этого, как я теперь понимаю, опрометчивого решения. Чародеям захотелось испробовать, насколько сильна магия, которой они владеют. Несколько десятков самых искусных из них, создавая Огненный вал, собирались пустить его в сопредельные земли, уничтожить чужие города и расширить собственную территорию. Кое-кто возражал против этого, единство помыслов было нарушено, и необузданная сила магии оказалась непредсказуемой. Огненный вал смел много наших городов, иссушил полноводные реки, что и привело через несколько десятилетий к опустошающей засухе. Этот злосчастный вал до сих пор иссушает нашу землю. Иногда он исчезает, но затем поднимается вновь, и горе забредшему в наши края путнику, застигнутому им врасплох. Признаться, когда я потерял тебя из виду, я решил, что ты сгинул в огненном чреве. Как ты спасся?
Дар пожал плечами:
— Я ничего такого не видел. Я встал на плиту со стрелой и оказался среди песков. Так мне Микеша подсказал, он добрый человек.
— Добрый человек не станет отправлять ребенка на верную смерть, — недовольно пробормотал Седон.
— Нет, он отговаривал меня. И Евдоха поначалу не хотела меня отпускать.
— Это та женщина, которая тебя приютила? — догадался Седон. — Сестра отчего-то боится ее и за это ненавидит. Странно, они так далеко друг от друга.
— Евдоха сказала, что, когда мне будет трудно, она услышит и поможет, — произнес Дар и спросил: — А что это за плита со стрелой?
— Это Временной колодец. Он связывает два отдаленных места. Теперь мне понятно, почему ты внезапно исчез. Твой конь ступил на плиту в пустыне.
— Плита, когда я опять вернулся, ушла в песок, — вспомнил Дар.
— Вот как? — вскинул Седон тонкие брови. — Это интересно. Временной колодец переместился в пространстве! Значит, Морошь не сможет теперь попасть туда, где она оставила мохнатое чудовище.
— Чудовище?
— Мерзкую тварь, нечто вроде гигантского паука.
— Паук мертв, — сказал Дар. — Лесной волк вспорол ему живот, я сам это видел.