Владигор
Шрифт:
3. Наваждение
С наступлением зимы Владий стал меньше времени проводить вне стен Белого Замка. Хотя прогулки верхом на Лиходее по крутым горным склонам по-прежнему доставляли ему удовольствие и, кроме того, позволяли дополнительно поупражняться в боевом ремесле, обильные снегопады сделали прежние его маршруты почти непроходимыми. Волей-неволей пришлось ограничить себя ближайшими окрестностями замка.
Это ограничение вполне устраивало Филимона. Одной из его обязанностей, о которой Владий даже не догадывался, была охрана княжича. Белун опасался, что Климога и Арес не оставят своих попыток захватить или даже
Пока ничего подозрительного Филимон, почти постоянно сопровождавший Владия во время его предрассветных вылазок, ни разу еще не замечал: ни чужих следов на заснеженных склонах, ни дымка от походного костра, ни обломанных человеческой рукой веток. Поэтому он не обеспокоился, услышав перед рассветом тихое ржание Лиходея и скрип узкой тайной дверцы в дальних пределах Замка. Ясно ведь, что княжич просто вышел на свежий морозец раньше обычного. А раз и в конюшню не заглянул, значит, скоро вернется, волноваться нечего…
Но Филимон ошибался.
Не по своей воле княжич оказался за стенами Белого Замка в этот ранний час: сквозь крепкий предутренний сон прорвался к нему крик о помощи. Он вскинулся на постели, мгновенно пробудившись, но не сразу осознал услышанное. Быстро одеваясь, старался сообразить, откуда доносились крики и почему они никого в Замке не встревожили. И вдруг болью в сердце резануло: это же голос Лерии!
Умом понимал, что быть такого не может. Но словно темный дурман обволакивал сознание, и только одна мысль пульсировала в нем: здесь она, здесь! Зовет, плачет!.. Как и зачем тут оказалась, почему бродит вокруг Замка, отчего голос ее кажется таким странным? Эти вопросы, скользнув мимолетно, были вновь заслонены отчаянным женским воплем. И больше Владий уже ни о чем не думал, не рассуждал. Опрометью из горницы бросился — спасать.
Спотыкаясь о камни, он бежал на крик по заснеженной тропе и сам выкрикивал что-то нечленораздельное. Не слышал его Филька. Только Лиходей, почуяв беду, испуганно заржал.
— А-а-а! Вла-а-адий! — неслось из-за густой метельной пелены. — Помоги мне! Спаси!..
Он бежал наугад, почти ничего не видя вокруг. Пытался звать Лерию, но сам не слышал своего голоса, будто кто заклятье наложил — только хрип вырывался из горла.
Вот впереди мелькнула женская фигура. Она! В разодранном платье, лицо в крови, связанные руки умоляюще к нему тянутся. Владий рванулся к ней…
— Замри! Ни с места! — раздался громовой голос прямо над его головой. Он застыл, ошеломленный чьим-то вмешательством. Но тут же вновь ринулся в снежную круговерть. Некогда ему было оглядываться и спорить с нежданным свидетелем: Лерия в беде, молит о помощи!
Владию удалось сделать всего несколько шагов. В следующий миг путь ему преградил Белун. Взлохмаченный, гневный, с горящими глазами, он решительно встал между Владием и женщиной, вздымая в руке посох.
— Ты теряешь разум, княжич. Очнись! Колдовское наваждение ведет тебя прямо в пропасть.
— Она нуждается в помощи, Учитель! Разве ты сам не видишь?
— Я вижу козни Черного колдуна и сейчас докажу тебе это. Дай мне свой меч.
Юноша, который по-прежнему не понимал, что творится с ним и вокруг него, медленно протянул
Не давая княжичу возможности опомниться, он размахнулся и… И Владий дико вскрикнул от ужаса — стальной клинок, сверкнув беспощадной молнией, полетел в Лерию! Он вонзился в обнаженную женскую грудь, войдя в нее по самую рукоять.
Княжич покачнулся, словно это его плоть рассек убийственный удар. Белун успел подхватить юношу, жестко встряхнул его и сказал:
— Смотри же, смотри! Ты это собирался спасать?
Владий, повинуясь приказу старца, поднял взгляд. Но еще прежде чем он успел посмотреть туда, куда указывал повелительно вскинутый посох чародея, княжич услышал, как предсмертный вопль женщины превращается в нечеловеческое завывание, затем переходит в скрежещущий визг, от которого у Владия сразу заложило уши.
— Вот что вело тебя к пропасти!
Там, где только что стояла его подруга-ведунья, теперь билась в тисках смерти поганая тварь, напоминающая летучую мышь огромных размеров. Она была сплошь покрыта грязно-коричневой шерстью, а ее морда почти целиком состояла из омерзительной зубастой пасти и поросячьих ноздрей, маленькие глазки не были видны из-под низко нависающего лба. Аршинные перепончатые крылья заканчивались короткими когтистыми лапами.
Зверь в агонии рвал свою грудь, пытаясь выцарапать из нее глубоко сидящий меч Владия. Вокруг него быстро завьюжился взбаламученный снег и обратился в белый вихревой столб. Он не долго был белым — уже через несколько мгновений окрасился кровью, но и кровь изменила свой цвет, став ядовито-зеленой. Тошнотворный запах заставил княжича поспешно закрыть нос и рот ладонью.
Еще один миг — и тварь провалилась сквозь землю. Вернее, так сперва показалось Владию. На самом же деле там, где она находилась, изначально была глубокая пропасть, от которой Владия и Белуна отделяли сейчас каких-нибудь два-три шага…
— Что это было, Учитель? — едва сумел выговорить Владий.
— Нетопырь-убийца. Крылатый оборотень, созданный колдовской злобой и подосланный к Замку, чтобы погубить тебя. Н-да, Арес рассчитал верно: ты без раздумий кинулся выручать подругу, которая однажды выручила тебя.
— Я был как в тумане…
— Все верно, мой мальчик. Один Арес не смог бы провернуть это дело, ему наверняка помогал сам Триглав, который сумел даже сквозь магическую защиту стен Замка нащупать тебя и одурманить. Ладно, пойдем-ка домой, еще успеем все обсудить.
После полудня, устроившись в большой зале возле жарко пылающего очага, Белун и Владий продолжили разговор.
— Теперь я понимаю, — вздохнув, сказал чародей, — почему так долго не возвращалось сознание к собрату Витиму, когда он несколько лет назад по собственной неосторожности нарвался на удар Злой Силы. Не для того Триглав захватил и удерживал в колдовских оковах дух Витима, чтобы поиздеваться всласть и свою силу другим чародеям показать… Точнее, не только для этого. Он еще и Белый Замок изучил досконально, отыскал слабые места в заговоренных стенах. Я ошибся, думая, что вместе с образом Триглава исчезла его власть над Витимом. Какая-то часть сознания Витима, когда он бездыханный лежал возле этого очага, вероятно, блуждала по Замку, подчиненная воле Триглава. Бедный Витим! Ни тогда, ни после он даже не подозревал об этом.