Владигор
Шрифт:
— Итак, с моей головой и с моим возрастом ты разобрался. А со своими годами тебе также все ясно?
Владий пожал плечами:
— Если забыть о том, что за пять дней я прожил пять лет… Во всем остальном, по-моему, годы как годы. Или нет?
— Ты очень давно не встречался со сверстниками иначе бы заметил, что выглядишь гораздо взрослее их. Осенью тебе исполнилось четырнадцать лет, а по твоему виду никто не даст меньше семнадцати. Конечно, сыграли свою роль отнюдь не детские испытания, через которые тебе пришлось пройти, и все же дело не только в них. У меня нет никаких доказательств, но я почти уверен, что здесь не обошлось без вмешательства
— Что ж, тем лучше, — ответил княжич. — Мне самому не терпится схватить Климогу за бороду!
— Когда я понял, что времени у нас мало… В общем, прошлой осенью, последовав моему совету, чародейский синклит решил сгустить человеческое время в Белом Замке. В результате, сам того не замечая, ты приобрел огромную внутреннюю силу, ибо месяцы были сжаты магическими заклинаниями в дни и часы. Для чародеев это была неимоверно трудная работа, но мы с ней справились. А ты справился со своей задачей — впитал в себя такую уйму знаний и навыков, что в других условиях простому смертному и за несколько лет не освоить.
— Прости, Учитель, я не совсем понимаю тебя…
— Подожди, сейчас все станет ясно.
Белун снял со стены древний синегорский лук и колчан со стрелами.
— Нынче для наглядности мы уже использовали посох и ремень, теперь вот, пожалуй, это попробуем. Считай, что лук — человеческое время, которое назначено тебе прожить в Замке, а стрела — это ты сам. Натягивая тетиву, мы приближаем друг к другу противоположные концы лука, то есть — дни твоего пребывания в Замке. Затрачиваем большие усилия, но ведь они при этом передаются стреле, не так ли? Чем сильнее изогнется лук, тем больше внутренней силы получит стрела. И когда рука отпустит тетиву — лук мгновенно распрямится и стрела полетит в цель.
Владий ошарашенно молчал, пытаясь осознать услышанное. Объяснения Белуна были предельно просты и понятны. На какое-то мгновение он вновь ощутил себя ребенком, который только что выбрался из Заморочного леса и узнал правду о вычеркнутых из его жизни годах.
Чародей почувствовал его состояние и негромко произнес:
— Извини, сынок. Мы не могли сказать тебе о том, что решили сделать. Заклинания ненадежны, если человек знает об их сути. Его естество противится магии. В тебе к тому же очень живы были воспоминания о Заморочном лесе… Через три дня действие магических сил прекратится, твое человеческое время вольется в общий поток. Ты этого никак не почувствуешь, просто утром, выглянув из окна, увидишь самый разгар весны.
Владий, пристально посмотрев в глаза Учителя, спросил:
— Сколько лет прошло в Синегорье?
— Три года.
5. «…Имя ему Владигор!»
Чародей был прав: проснувшись на рассвете четвертого дня, княжич не ощутил в себе никаких перемен. Но за окном уже буйствовала весна! Яблоневый сад, разбитый во внутреннем дворике Замка, вскипал бело-розовым цветом, утреннее небо дышало прозрачной лазурью, и лишь заоблачные горные пики укрыты были седыми вечными снегами…
Однако эта радостная картина возрождающейся природы не вызывала ответного чувства в душе Владия. После памятного разговора с чародеем в оружейной комнате он по-новому смотрел на окружающий мир — уже без наивного ребяческого удивления и восторга, но так, будто постоянно ждал от него очередного подвоха. Хотя Владий заверял Белуна, что понимает цель, которую ставили перед собой чародеи, и
Не жалел он о плате, которой пришлось расплатиться за обучение в Белом Замке. Понимал, что в обычных условиях и трех лет оказалось бы мало, а без усвоенных здесь наставлений нечего и думать было бы выступить против Климоги. Одно лишь он считал несправедливым: ну почему чародейский синклит принял решение о его судьбе, не спросив дозволения у него самого? Конечно, Владий с радостью бы согласился на такое испытание, может, не три, а все пять годков отдал бы им во имя достижения главной цели. Так ведь даже не поинтересовались его мнением! Испугались, что хилое человеческое «естество» воспротивится заклинаниям? Чепуха! Просто не доверяли ему, наверно, как привыкли не доверять обыкновенным смертным людям. И привычно для себя приняли решение, ничего не сказав тому, кого оно прежде всего касалось. Таковы уж, видать, все чародеи — даже лучшие из них, считающие себя добрыми и справедливыми…
Были у Владия и другие причины для сумрачного настроения, первейшая среди них — беда, в которую попала ведунья Лерия. Ему следовало бы сразу догадаться о том, что слуги Черного колдуна нашли и схватили ведунью. Иначе откуда мог Арес узнать в подробностях ее облик, которым заманивал княжича в лапы нетопыря-убийцы? Но в круговерти тех дней Владий как-то не задумывался об этом. Лишь позднее возникли у него смутные опасения, которыми он поделился с Белуном.
Чародей подтвердил худшее: Лерия угодила в ловушку, расставленную Аресом, через два «синегорских года» (так теперь называл Владий время, пролетевшее без него за стенами Замка) после того, как они расстались. Ее держат в заточении где-то в подвалах Ладорской крепости. Вероятно, Климога и Арес еще рассчитывают использовать ее в своих коварных замыслах, иначе давно бы уже казнили.
Филимон, не раз тайком наведывавшийся в Ладор, много жуткого слышал об этих подвалах. Они были заново отстроены по княжескому повелению вместо прежних подземных сохранов, однако же точного их расположения, входа-выхода никто не знает: Климога погубил землекопов и каменщиков, едва они закончили свою работу… Неизвестно и то, сколько добрых людей сгинуло уже в тех подвалах, сколько продолжают терпеть в них мучения. Без всякого разбору и суда бросают в подземелье любого, кто неугоден князю или Черному колдуну. А подробнее расспросить не у кого, поскольку живым оттуда еще никто не выходил. Некоторые убеждены почему-то, что княжна Любава и княжич Владий, закованные в кандалы и еженощно истязаемые, тоже там гниют…
Судя по чародейской карте Синегорья, начертанной Хрустальным Шаром, княжество под владычеством Климоги претерпевало ныне свои наихудшие времена. Голодные бунты, неведомые болезни, под корень изводившие целые селения, бесчинства борейских наемников, никем и ничем не сдерживаемый произвол, творимый княжескими наместниками, разбойничий разгул, постоянные набеги диких кочевников на восточные земли и морских лихоимцев — на Венедское побережье, полное разложение некогда славной княжеской дружины, повсеместное пьянство, воровство, наушничанье. Вот сколько несчастий обрушилось на страну после смерти Светозора.