Владимир Храбрый. Герой Куликовской битвы
Шрифт:
Перед тем как сесть завтракать, Владимир повелел своему гридничему Яну Волосожару оповестить всех воевод, чтоб они пришли на совет к нему в шатер в два часа пополудни. Дмитрий Иванович отсутствовал в стане под Коломной. Он отправился на встречу с Сергием Радонежским в его лесную обитель, желая принять от него благословение на беспощадную сечу с Мамаем. На время своего отсутствия Дмитрий Иванович доверил главенство над войском Владимиру.
Отроки выставили перед Владимиром на легкий походный стол разложенные на глиняных тарелках ломти хлебного каравая, тонко порезанную
Жуя хлеб с салом, Владимир задумался. Ему вспомнилась Альдона, вернее, его расставание с ней.
«Дмитрий поступает неразумно, отправляясь на битву с Мамаем вместе с тобой, милый, — сказала Альдона Владимиру, повиснув у него на шее. — Кто-то из вас должен остаться в Москве. Ведь если вы оба погибнете в сече с татарами, то Московское княжество неминуемо постигнет крах! Сыновья Дмитрия еще слишком малы, а наши — и вовсе крохи. Соседние князья разорвут Московское княжество на части! Скажи об этом Дмитрию, милый».
Владимир не решился заговорить об этом с Дмитрием. Он знал, что Дмитрий рвется в сражение с Мамаем и ни за что не останется в стороне от этого события. Не хотел отставать от Дмитрия и Владимир, горя желанием исполнить завет Симеона Гордого. Владимира одолевало сильное желание сразить Мамая своей рукой, ведь заколол же он Бегича в битве на Воже!
Слезы Альдоны не могли остановить Владимира от того шага, к которому он давно и сильно стремился. «Даже если мне суждено погибнуть в сече с Мамаем, — думал Владимир, — мои сыновья смогут гордиться мной. Смертно тело, но слава бессмертна!»
Воеводы стали собираться возле красного шатра Владимира раньше назначенного часа. Сидя вокруг костра, они завели разговоры.
— Где же Дмитрий? Почто он не появляется? — вопрошал коломенский воевода Марей.
Ему ответил злой на язык тверской воевода Стрижак:
— Дмитрий небось уже пятки смазал до самого Новгорода, а мы тут сидим и ждем его появления.
— Не мели чушь! — сердито бросил Стрижаку Микула Вельяминов, приведший под Коломну владимирский полк. — Дмитрий не из таких, кто от врагов прячется. К старцу Сергию поехал Дмитрий, дабы взять у него благословение на великий подвиг.
— Великую рать собрал Дмитрий Иванович! — восхищенно заметил боярин Волуй Окатьевич. — Такого несметного воинства не собирал еще никто из русских князей! А ведь еще московские и переяславские ратники должны подойти сюда, пронский и тарусский князья где-то подзадержались…
— У Мамая все едино войск гораздо больше, — мрачно обронил Стрижак. — Не зря же Олег Рязанский на сторону Мамая переметнулся.
Облачаясь с помощью отроков в княжескую багряницу, Владимир слышал, о чем говорят воеводы, усевшись вокруг костра. Упоминание тверским воеводой рязанского князя невольно навело Владимира на невеселые мысли.
Месяц тому назад Владимир встречался с Олегом в городке Лобынске, что возвышается над Окой, гранича с землями Рязанского княжества. На той встрече Олег поблагодарил Владимира за оказанную им помощь при восстановлении Рязани, сожженной Арапшей. Тогда же Олег признался Владимиру, что он собирается заключить союз с Мамаем. «Дмитрий для меня недруг, Мамай — тоже, — сказал Олег. — Москва и Орда готовы сцепиться друг с другом в смертельной схватке. Рязани в стороне никак не отсидеться, ибо она стоит как раз между двумя этими силами. Мне о своем княжестве радеть надо, поэтому я принимаю сторону Мамая, за которым ныне вся Степь!»
Владимир попытался было убедить Олега присоединиться к Дмитрию и союзным с ним князьям, но тот не стал его слушать. Олег не верил в то, что Дмитрий победит Мамая. Владимир не мог осуждать Олега ни в лицо, ни за глаза. Рязань испытала больше бедствий со стороны Орды по сравнению с любым другим русским княжеством. Всякий свой набег на Русь татары обычно начинали с многострадальной Рязанской земли. Олег вынужден лавировать между Москвой и Ордой. И если натиску Москвы рязанский князь еще как-то может воспротивиться, то против Мамая он совершенно бессилен.
Утро выдалось влажное и теплое. Багровое солнце томилось в вязком тумане, обещая жаркий день и дождь к вечеру.
Владимир сходил к речке Коломенке, искупался. Вернувшись к своему шатру, он узнал, что со стороны Москвы подошла великокняжеская дружина во главе с Дмитрием Ивановичем. Пришли ратники из Переяславля-Залесского, возглавляемые Дмитрием Ольгердовичем.
— Гляди, каких богатырей выделил мне отец Сергий для сечи с Мамаем! — сказал Дмитрий, обнявшись с Владимиром. Жестом руки он указал на двух мужей исполинской стати, облаченных в монашеские одежды. — Одного зовут Пересветом, другого — Ослябей. Не гляди, что они в рясах, брат. В прошлом эти витязи служили в дружине Корибута Ольгердовича, так что ратное дело им не в диковинку.
Принятые в дружину великого князя, оба монаха отправились получать оружие и доспехи.
Покуда обозные слуги разбивали великокняжеский шатер, Дмитрий тем временем прогуливался с Владимиром по пологому склону холма, поросшему густой травой. Дмитрий выспрашивал у Владимира, кто из князей откликнулся на его зов, а кто так и не пришел, много ли собралось войска, хватает ли оружия и провианта… С юных лет участвуя в походах, Дмитрий привык вникать во всякую мелочь, ко всякой войне готовился основательно. Ныне Дмитрию исполнилось тридцать лет. Он был статен и крепок, во всех его движениях чувствовались ловкость и сила. Взгляд у Дмитрия был властный, голос — решительный.
Отвечая на вопросы Дмитрия, Владимир поведал ему, что в стане под Коломной пребывают ратники из тридцати городов, численность их составляет, без учета великокняжеской дружины и переяславского полка, сорок тысяч пехоты и пятнадцать тысяч конницы. Перечислил Владимир и всех князей, пришедших к Коломне со своими дружинами.
— А тверской князь опять не пришел на мой зов, — мрачно проговорил Дмитрий, выслушав Владимира. — Не соблюдает Михаил Александрович наш с ним договор!
— Из Твери хотя бы две тыщи воинов пришло, — заметил Владимир, — а вот городецкий князь Борис Константинович ни одного ратника не прислал и сам не появился.