Владимир Ост

Нагаев Сергей

В окружении людей, чьи статьи вся страна ежедневно читала в центральной прессе, Осташов испытывал некоторый трепет. Что-то вроде того, что, надо полагать, в позапрошлом веке испытывали всякие Наташи Ростовы, когда попадали на бал – робость и одновременно желание показать себя более значимым, этаким гусаром. Если, конечно, использовать сравнение с гусаром применительно к Осташову, а не к девушке на балу. Кстати уж отметим, что его недавнее мнение обо всех людях без исключения как о никчемных придурках здесь, в буфете для журналистов, ему на ум отчего-то не приходило.

Между

тем, демонстрировать гусарское ухарство, поедая тривиальные сосиски с рисом, было проблематично. Следует вдобавок признать, что из этих двух чувств превалировала все-таки робость, которую сильно подпитывало беспокойство по поводу слов Василия о том, что заметку, возможно, придется быстро доработать прямо в редакции. Осташов ведь соврал, когда сказал, что промучился с текстом целый день. Он маялся не целый день, а целых два дня плюс целую бессонную ночь. Сейчас он очень затруднился бы точно подсчитать, сколько зачинов написал и забраковал, так и не сумев продвинуться к сути заметки, прежде чем сообразил, каким образом вообще браться за тему. Правда, после долгих терзаний у него в конце концов все пошло, как по маслу, однако поправить сделанное (если понадобится), поправить вот так, на скорую руку – это было определенно выше его сил, и Владимир опасался сесть в калошу. Данное обстоятельство беспокоило Осташова даже больше, чем вероятность того, что выстраданную им заметку сразу признают мертворожденной и не поддающейся реанимации. «Как там Вася сказал, зовут этого типа, за которым он пошел? – попытался вспомнить Владимир. – А, да, вроде Баринов, редактор отдела».

Занятый размышлениями, Владимир не заметил, как съел свою порцию и как к нему подошел Наводничий с мужчиной лет тридцати пяти, солидным, неспешным, в деловом костюме.

– Знакомьтесь, – сказал Василий. – Это редактор отдела, для нас он – главный редактор, Баринов Игорь… э-э, Игорек, как тебя по отчеству?

– Да ну! Давай по имени, – ответил начальник отдела и протянул руку вставшему со своего места Осташову.

– А это автор – Володя, – закончил церемонию знакомства Василий. – Осташов.

– Так, а текст… у кого? – спросил у Владимира Баринов, когда все трое сели за стол.

– Здесь, – сказал Наводничий, – сейчас дам.

Он достал из кофра папку, из папки – заметку.

– Только, Игорь, не обессудь – тут не на компьютере напечатано, и даже не на машинке и… малость помято, – сказал Василий. – Ну, в общем, так уж получилось.

Он вручил Баринову лист бумаги и направился к витрине, рядом с которой в это время как раз не было ни одного посетителя.

Редактор отдела сосредоточился на рукописном тексте.

Владимир сидел, как начинающий йог на острых гвоздях. И очень обрадовался тому, что Наводничий довольно скоро вернулся к столу.

Усевшись, Василий поставил перед собой тарелку с жареной свининой и пюре, а также чай с лимоном и с жадностью накинулся на еду.

– Ну, что скажешь? – спросил Наводничий Баринова.

Тот не ответил, продолжая читать. Осташов, чей невидящий взгляд до этого блуждал по залу, украдкой посмотрел на редактора и обнаружил на его лице улыбку. «Чего он так долго? – подумал Владимир. – Там написано-то – всего-ничего. И все разборчиво». Проследив за направлением взгляда Баринова, Осташов увидел, что редактор, похоже, принялся перечитывать заметку с начала.

Владимир не вытерпел напряжения, встал, спросил: «Кому-нибудь что-нибудь взять?» – и, получив отрицательный ответ и от редактора, и от Василия, пошел к кассирше.

– Я э-э… в шоке, – сказал Баринов, оторвавшись наконец от текста и улыбнувшись фотографу. – Да-а… Что тут скажешь? Так у нас не пишут.

Наводничий воспринял эти слова как приговор.

– Ну ладно тебе – сразу уж прям так, – приглушенным голосом сказал он. – Человек первый раз в жизни для газеты написал. Ну а что? Все когда-то как-то начинают. Знаешь, Вова – толковый парень и… он мой дружбан.

В этот момент к столику вернулся Осташов с чашечкой кофе на блюдце.

Когда он сел, редактор Баринов сказал:

– Давай-ка, Вася, я тебе это вслух почитаю, – и, обратившись к Владимиру (отчего-то чуть застенчиво, как показалось последнему), добавил: – Ты не против?

Осташов неопределенно пожал плечом – мол, на ваше усмотрение, сударь.

– Я это уже по диагонали в принципе пробежал, – беспокойно сказал Наводничий. – И в общем ты можешь как бы не это… То есть я в смысле, мы с Володей так и договорились, что ты прочтешь и скажешь, что тут где надо подправить, и он… и мы быстренько сделаем. Без проблем.

Сотрудник «Комсомольской правды», казалось, его не слышал. Он продолжал блаженно улыбаться, думая о чем-то своем, словно отдыхал в одиночестве, а не вел переговоры с авторами.

– Ты зря это только по диагонали глянул, ты вот послушай, – сказал Баринов Василию и начал-таки читать заметку Осташова вслух. Наводничий, между тем, как бы случайно прикрывшись ладонью от редактора, сделал знак Владимиру – подмигнул и одновременно утвердительно наклонил голову, давая понять ему: не кипятись, ничего не поделаешь, через это издевательство придется пройти.

Баринов читал с паузами, с чувством:

«Ворона как-то раз,

на башню Спасскую нахально взгромоздясь,

решила сделать по-большому.

Мерзавка какнула во всю воронью жопу.

Облегчившись,

с тем была плутовка такова.

Помет лег орденом на лацкан Члена

Политбюро ЦК КПСС.

Руководители страны, нахмурив брови,

Велели завести в Кремле и соколов, и ястребов,

чтоб извести пачкуний вороватых,

которых тусовалось там примерно тысяч пять.

Воронью слободу в десятки раз посократили.

Жаль, ястребители порой так увлекаются охотой,

что улетают за кордон Кремля, не возвращаясь.

Сейчас осталась там лишь самка Альфа (ястреб-тетеревятник).

Ах, как она работает когтями!

Ах, как она кромсает клювом

воронью печень!

О, Альфа! Самка ты, тебя я обожаю!»

Дочитав до конца, Баринов на пару секунд прикрыл глаза и облизнулся, как бы смакуя послевкусие доброго вина, а затем сказал: