Владимир Путин
Шрифт:
Все названные террористами лица прибыли в оперативный штаб, хотя Явлинскому пришлось для этого вернуться из поездки в Сибирь, а Анне Политковской прервать поездку в США. Был вызван в Москву и полпред Президента России в Южном федеральном округе Виктор Казанцев, который еще около года назад получил полномочия для переговоров с представителями президента Ичкерии Аслана Масхадова. В одном из аэропортов Москвы был подготовлен и заправлен большой авиалайнер Ил-62, готовый в любое время подняться и лететь с террористами в любую точку земного шара.
Однако никто из переговорщиков ни 24, ни 25 октября не мог сообщить в оперативный штаб или Президенту России ничего вразумительного. Террористы не выдвигали никаких конкретных требований, кроме общего требования
Становилось очевидным, что главные решения принимает не Мовсар Бараев, а кто-то другой, находящийся за пределами театрального центра. «Мы свою задачу уже выполнили, — заявили Бараев и Абу-Бакар. — Мы захватили заложников и теперь готовы умереть. Мы хотим умереть больше, чем вы хотите жить». Поведение боевиков становилось все более непредсказуемым. Они заявляли, что уважают Масхадова и считаются с ним, но выполняют приказы только одного человека — Шамиля Басаева. Известный российский ученый Сергей Капица призывал руководство России начать переговоры с Басаевым. «И со злодеями надо разговаривать. Надо принять какие-то их условия. Надо начать ответственные переговоры с чеченской стороной. Ведь кризис в Буденновске разрядил именно разговор Черномырдина с Басаевым» [244] .
244
Российская газета. 2002. 25 октября.
Но «разговор» в Буденновске был настоящей капитуляцией власти перед террористами, повторять ее было недопустимо. Да и не с кем было вести переговоры — и это подтвердил ночной визит Евгения Примакова к бандитам. «Там разговаривать не с кем», — доложил Примаков президенту Путину. «Время упущено, — заявил депутат Рамазан Абдулатипов. — Поэтому самый плохой исход становится и самым вероятным». Торопя события, террористы объявили, что начнут убивать заложников утром 26 октября. «Мы начнем с самых сочных», — сказал М. Бараев одному из своих собеседников по телефону. Подходили к концу силы и выдержка у многих заложников. Один из них выбежал со своего места в зал и был застрелен.
Наступило время решения, которое мог и должен был принять только один человек — Владимир Путин.
Самое трудное решение
До октября 2002 года самыми трудными днями для Президента России Владимира Путина были дни гибели атомной подводной лодки «Курск». Тогда он ничего не мог сделать, чтоб помочь гибнущим подводникам. Но теперь в Москве только он один мог и должен был принять главное решение в почти безвыходной ситуации, когда любое решение — даже кажущееся самым лучшим — могло оказаться самым худшим.
Еще 20–22 октября Путин был занят, среди других дел, подготовкой важной зарубежной поездки. Президенту России предстояло принять участие в очередной встрече руководителей стран Азиатско-Тихоокеанского экономического сообщества в Мексике 26 и 27 октября. По дороге в Западное полушарие Путину предстояли переговоры в Берлине и Лиссабоне.
Когда президент Путин узнал о захвате заложников в театральном центре, все его зарубежные визиты были отменены. Делегацию России на саммит АТЭС было поручено возглавить премьеру Михаилу Касьянову. Замечу, что в сходных ситуациях и Горбачев, и Ельцин склонны были перекладывать всю ответственность на других. Но ни Горбачев, ни Ельцин никогда не служили в армии даже простыми солдатами, тогда как Путин пришел к власти в образе «президента-спасателя», «президента-защитника», и он уже показал свою способность и решимость принимать на себя главную ответственность в кризисных ситуациях.
Вряд ли вечером и ночью 23 октября для Путина существовала проблема выбора. Вероятнее всего, в первые же минуты после того, как он получил подробное сообщение о захвате заложников, он пришел к мысли о необходимости освободить людей, но уничтожить террористов. Все другие решения могли рассматриваться лишь в качестве запасных вариантов.
Чрезвычайно важным качеством В. Путина, воспитанным еще в годы работы в разведке, но оказавшимся очень нужным и на посту президента, является его способность жить и работать с ощущением опасности. Он готов к неожиданностям, в том числе непонятным.
Всю ночь с 23 на 24 октября Владимир Путин провел в Кремле. Он заслушивал доклады «силовиков», руководителей спецслужб, разведки, экспертов и других людей, имеющих отношение к делу. Утром 24 октября по всем телевизионным каналам было показано совещание президента с «силовыми» министрами. Путин отметил несомненную связь террористов, захвативших заложников в Москве, с зарубежными центрами, которые раньше других стали распространять в мире информацию о событиях в российской столице. «Мы видим, — подчеркнул В. Путин, — что теракт планировался за рубежом. Ни у кого нет сомнений в том, что это те самые преступники, которые в течение многих лет терроризировали Чечню, а сейчас призывают к прекращению военных действий. Но Россия не будет поддаваться на провокации, и она ответит должным образом на вызов террористов».
Утром 24 октября Владимиру Путину позвонил президент США Джордж Буш и не только выразил полную политическую поддержку российскому президенту, но и предложил практическую помощь со стороны американских спецслужб. Такие же беседы состоялись у Путина в течение дня с Тони Блэром, с Герхардом Шредером, с Ариэлем Шароном, с Сильвио Берлускони и лидерами других стран. По телевидению мы несколько раз в течение этого дня видели Путина, работающего в своем кремлевском кабинете. В ночь на 25 октября он снова остался в Кремле. Не покидали своих кабинетов и многие люди из администрации президента и Правительства России. Об этом писали и газеты: «Бессонница в кремлевских кабинетах», «Консультации силовиков с президентом идут днем и ночью», «В окнах Кремля и Белого дома не гаснет свет…»
Тем не менее некоторые политики и органы печати решили использовать кризисную ситуацию для новой политической атаки на президента, как это было и в дни трагедии с «Курском» в 2000 году. «Президент России должен публично взять на себя ответственность за освобождение заложников, — заявляла Л. Шевцова из Центра Карнеги. — Пока Путин этого не сделал, он теряет рейтинг и рискует разделить судьбу когда-то ушедшего в отставку Джимми Картера. Да, нам показали, как Путин ведет совещания в Кремле. Но обращения к нации не было. Ему нечего сказать? Страна должна чувствовать, что у нее есть лидер. Но Путин уходит от ответственности и занимает выжидательную позицию. С каждым часом он теряет свой рейтинг. Скорее всего, это будет продолжение Буденновска» [245] . Ю. Калинина из «МК» заранее осуждала любое решение Путина, который уже «упустил время и обречен на неудачу». Не удержался от критических высказываний и беглый олигарх Борис Березовский. Он предлагал помочь в переговорах с Масхадовым; в противном случае Москва «получит 700 гробов». С дежурными обвинениями против Путина выступили газеты КПРФ и «Новая газета».
245
Российская газета. 2002. 25 октября.
Рисковал ли Путин, принимая в ночь на 26 октября окончательное решение о штурме и санкционируя применение усыпляющего газа? Конечно, рисковал. Даже позднее, уже имея на руках почти все факты и зная все обстоятельства, многие эксперты оценивали шансы на успех как 50 на 50. Но еще большее число экспертов оценивали шансы на успех в соотношении 20 на 80 или даже 10 на 90. К сожалению, риск — это часть современной политики, особенно тогда, когда речь идет о военной, боевой операции.