Владимир Высоцкий: Я, конечно, вернусь…
Шрифт:
Володя сыграл Галилея. Все предыдущие роли в Таганке были хороши – и сами по себе, и еще как обещание Настоящей роли. Вершины. Он рубил ступени. Чтобы выйти на эту вершину, кроме актерского труда нужно было преодолевать еще один очень крутой подъем, оставить позади очень страшную трещину – надо было перестать пить. В этом преодолении сложилось многое – Володино усилие воли, помощь врачей, вера и желание близких. Больше всего, наверное, – требовательная любовь Юрия Петровича Любимова: Володя совершил свое восхождение не в одиночку, это было восхождение любимовского театра».
Та же констатация восхождения Владимира Высоцкого на вершину успеха и в словах В. Смехова: «Жизнь Галилея» – лучшая пьеса Бертольда Брехта. Исполнив роль великого ученого, Владимир Высоцкий получил очень много:
Премьера «Галилея» позволила Владимиру Высоцкому сделать свой первый серьезный шаг к широкой актерской известности. Ведь вплоть до этого года его имя мало чем выделялось среди других актеров Таганки, где истинными лидерами были Зинаида Славина, Николай Губенко и Валерий Золотухин. Теперь в этот ряд был вписан и Владимир Высоцкий.
21 мая Высоцкий объявился у кинотеатра «Иллюзион», пытаясь попасть на ретроспективу фильмов Анджея Вайды. Однако билетов в кассах уже не было, и Высоцкий, наверное, битый час стоял у входа, стреляя лишний билетик.
23 мая Высоцкий играл в «Галилее», на следующий день – в «Павших и живых».
Тем временем на Одесской киностудии готовится к постановке фильм, с которым у Высоцкого тоже связана своя отдельная история. Имя ему – «Вертикаль». Фильм этот первоначально должны были снимать два выпускника режиссерских курсов Н. Рашеев и Э. Мартиросян. Но они решили пойти самым нетрадиционным путем – фильм про альпинистов надумали снимать… на Красной площади. По их задумке это должен был быть фарс, в котором альпинистам предстояло штурмовать не какую-то там вершину, а Спасскую башню Кремля. У ленты и название было соответствующее – «Мы – идиоты». Видимо, на студии поняли это название буквально и обоих начинающих режиссеров от работы отстранили. В итоге фильм доверили снимать режиссерам с традиционными взглядами – Станиславу Говорухину и Борису Дурову.
Между тем сценарий фильма был откровенно слабым, но, поскольку принадлежал перу одного из чиновников Госкино, был обречен на постановку. А Говорухин с Дуровым взялись за него только потому, что задумали в качестве палочки-выручалочки использовать популярные альпинистские песни. А их в те годы лучше всех писал Юрий Визбор. Вот к нему в конце мая и отправился Борис Дуров. Но Визбор, прочитав сценарий, работать отказался. При этом и Дурову посоветовал «линять с проекта». Но тот советом пренебрег и отправился в картотеку «Мосфильма» – искать подходящих актеров на роли. Далее послушаем его собственный рассказ: «Я добрался до ящика Театр на Таганке, до буквы „В“. Читаю – Владимир Семенович Высоцкий. Всматриваюсь в фото. Спрашиваю у хозяйки комнаты:
– Ольга Владимировна, это не тот Высоцкий, который песни пишет?
– Тот, тот! – вдруг как-то всполошилась женщина. – И не думайте его брать! Он нам недавно съемку сорвал! Алкоголик!
Через несколько дней, договорившись с актерами о пробах, я вернулся в Одессу и рассказал Говорухину о насторожившем меня разговоре на «Мосфильме». Слава тогда тоже не был знаком с Володей. Решили вызвать, поговорить.
И вот Высоцкий в Одессе. Сидим на лавочке во внутреннем дворике. В руках у Володи гитара. Одну за другой он поет свои песни. Рельефно выступают вены на шее, совершенно очевидно, что он отдается каждой песне до конца. Мы переглядываемся с Говорухиным, понимая в этот момент друг друга без слов: «Он! Он! Только он будет писать песни для нашего фильма!». Это так радостно, но впереди неприятный разговор, который сейчас кажется просто бестактным. Но снимать нам в горах, где каждый неверный шаг может быть последним. Я все рассказываю. Володя мрачнеет, потом говорит: «Это правда. Но на вашей картине этого не будет, даю слово. Она мне очень нужна. Это будет первый фильм, где зритель впервые увидит и услышит меня…»
К слову, в том же мае на «Мосфильме» режиссер Михаил Швейцер готовился к съемкам «Золотого теленка» и искал исполнителя на роль Остапа Бендера. По рассказам некоторых очевидцев, кто-то предлагал ему попробовать Высоцкого. Но Швейцер заявил: «Для Остапа Бендера Высоцкий слишком драматичен… не только как актер, как человек – драматичен». В итоге в июне на эту роль будет утвержден Сергей Юрский.
Между тем в самом конце мая Высоцкий отправляется в Ригу, чтобы подписать договор с тамошней киностудией по поводу его участия в фильме«Последний жулик» (договор утвержден 2 июня). Именно в те дни с Высоцким случилась одна криминальная история, которая едва не поставила крест на его карьере. Дело было так.
В Риге тогда объявился сексуальный маньяк, который нападал на девочек от 5 до 15 лет. По словам жертв, это был молодой человек невысокого роста, который любил декламировать стихи. Одно из стихотворений, вернее песен, принадлежало… Владимиру Высоцкому. Оперативники поначалу не придали значения этому обстоятельству, но когда сразу несколько жертв опознали в фотографии Высоцкого своего мучителя, они решили проверить эту версию. И узнали, что Высоцкий аккурат в те самые дни, когда происходили преступления, находился в их краях, в Риге. Тут уж даже у самых отъявленных скептиков сомнения улетучились. Поскольку Высоцкий к тому времени вернулся обратно в Москву, рижские сыщики дали запрос в столицу. Видимо, кто-то из московских милиционеров оказался большим поклонником творчества Высоцкого и предупредил его о грозящих ему неприятностях, посоветовав на время спрятаться. Высоцкий так и поступил: нашел приют дома у своего приятеля Юрия Гладкова. Последний вспоминает: «Володя пришел ко мне и вот здесь, в этой комнате, жил два дня. Я ему сказал: „Сиди здесь и никуда не выходи!“ А в это время мы вместе с Борисом Скориным наводили справки… В конце концов мы узнали, что к Володе это никакого отношения не имеет…»
Позднее именно эта история станет поводом к тому, что в народе распространятся слухи о том, что Высоцкий сидел в тюрьме за изнасилование. Я хорошо это помню: в начале семидесятых я уже вовсю слушал песни Высоцкого, и разговоры о его судимости постоянно курсировали в нашей среде. Но вернемся в год 66-й.
И вновь – строки из дневника О. Ширяевой: «17 июня. Днем, после экзамена, в белом фартуке я пришла к театру и неожиданно встретила Высоцкого. Коротко стриженный, помолодевший, впервые никуда не спешащий, в новом ослепительно белом свитере и экстравагантных солнечных очках. Похоже, у него впервые появились деньги.
21 июня. Закрытие сезона «Антимирами» (18.30)…»
23 июня Высоцкий вместе с театром отправляется на гастроли в Тбилиси. Концерт у него там был только один – он спел несколько своих песен, когда вместе с режиссером и группой актеров посетил 4 июля редакцию газеты «Заря Востока».
В одном из своих писем И. Кохановскому Высоцкий так описывал свои грузинские впечатления: «Васечек, как тут обсчитывают! Точность обсчета невообразимая. Попросишь пересчитать три раза – все равно на счетах до копеечки та же неимоверная сумма… Вымогать деньги здесь, вероятно, учат в высших учебных заведениях… Так и думаешь: этот – кончил экономический, этот – химический, а этот – просто сука. Больше ничего плохого грузины нам не делают, правда, принимают прекрасно, и вообще народ добрый и веселый…»
А вот как вспоминает о тех же дня супруга Высоцкого Л. Абрамова: «В какой-то мере Тбилиси – это было открытие. Мы поняли, что это город высочайшей культуры. Я не побоюсь сказать, что Володя был там просто счастлив… Мы довольно долго ездили по окрестностям Тбилиси. Тогда-то мы и открыли для себя и Тбилиси, и грузинскую культуру. К нашему стыду, мы с Володей думали, что все лучшее из Грузии учится в московских институтах…»
Из Тбилиси труппа отправилась продолжать гастроли в Сухуми. Там впечатления у всех были уже менее радостные – сказывалась усталость. Для Высоцкого поездка туда запомнилась тем, что именно в Сухуми он написал песню «А люди все роптали и роптали…». Она родилась под впечатлением похода в ресторан, когда Высоцкого и его жену долго не пускали в зал, мотивируя это тем, что ожидается приезд какой-то важной делегации.