Владыка Ивери
Шрифт:
Она кивнула снова.
– А теперь иди. Мы с Игорем будем говорить об очень неприятных вещах. Уходи, чтобы не травмировать свою нежную психику, – сказал я, откровенно насмехаясь над ней.
Она поджала губы и произнесла:
– Мы и так попали в передрягу по моей вине, я хочу остаться.
Я пожал плечами и жестко начал, обращаясь к Игорю:
– Внизу в подвале под охраной четырнадцать мятежников. Сейчас мы с тобой одеваемся. Надеваем броню. Грузим этих господ в капсулу и везем адмиралу.
Игорь, молодец, не стал разводить сопли с сахаром, а просто кивнул. Зато Ролли поднесла ладони к губам и тихонько застонала.
– Скоро стемнеет, и начнем грузить. Гвардейцы помогут, – продолжил я, не обращая на нее внимания. – Думаю, до
– Их же убьют?! – проговорила с ужасом Ролли.
Я согласно кивнул:
– Их будут судить. Вести расследование. Выяснять меру их причастности к бунту на базе ВКС. А потом, да… убьют. Казнят.
– Неужели ничего нельзя сделать? – почти моля спросила Ролли.
Я пожал плечами:
– Если бы на них не было столько крови, можно было бы что-то придумать. Но когда они нажимали на курки, они отказывались от милости. Единственное, что для них можно сделать, так это самим быстро их прикончить. Но у меня не хватит сил. У тебя, Ролли, не хватит духу. А Игорь просто не будет этого делать. Я прав? Вот видишь…
– То есть мы тем самым откупаемся от адмирала? – подвела жестокий итог Ролли. – Их жизнями выкупаем свое пособничество девочке?
Я пожал плечами и сказал:
– Если хочешь, считай так.
Какая-то странная грусть овладела мною после удивленно-восхищенного рассматривания заката. Грусть, от которой все перестает быть важным. Не апатия, нет. Но что-то очень похожее. Мне даже стало все равно, как Ролли будет после такого относиться к нам.
– Она была права, эта Катя… – покивала головой Ролли.
– В чем? – спросил Игорь.
Ролли поднялась, собираясь уходить и отдавать распоряжения офицерам своей охраны. На пороге она обернулась и пояснила:
– Я смотрела копию твоих, Виктор, разговоров с Алексом. Она говорила, что все на свете можно оплатить кровью. Так вы сейчас оплачиваете кровью наше помилование.
– Стой! – рявкнул я, словно просыпаясь и не давая ей уйти. Она остановилась, а я, жестко глядя ей в глаза, сказал: – Никогда. Повторяю, НИКОГДА не говори эту чушь. Ее придумали те, кому просто нечем платить, кроме чужой невинной крови. У кого нет ни мозгов, чтобы придумать достойную плату, ни копейки за душой. Ее придумали те, для кого страх – это оружие, а смерть человека – звонкая монета или еще одна ступенька к их цели. Ее придумали те, для кого честь, слово, правда… ничего не значащие слова. Ты не такая. Игорь не такой. Я, надеюсь, не совсем такой. Но эти люди сделали свой выбор. И я не хочу, чтобы я или Игорь… или тем более ты… стали очередной звонкой монетой для них. А адмирал без зазрения совести прикажет арестовать нас и судить вместе с ними. Сейчас наше время выбирать. Мы должны выбрать: хотим ли мы погибнуть, прикрывая этих… тех, кто убивал только ради им одним понятных идеалов… И если вам совесть не позволяет сделать такой выбор – их жизнь или ваша, – то кто-то должен сделать его. Пусть это буду я. Я выбираю вас. А эти уроды пусть строем идут в газовую камеру. Они не невинные жертвы, какими сейчас кажутся. Надеюсь, я буду спать спокойно после всего этого. И кстати… поймаю ту сволочь… которая организовала все это… Короче, до адмирала она не доживет. Вы не поняли, что они сделали. Они принесли на Иверь страшное проклятье человека. Никто из вас не понял. Поняла, как ни странно, одна герцогиня. Ну, и мне подсказала.
– Что именно? – спросила с порога Ролли.
– Это долго объяснять, – отрезал я. – Но я найду время рассказать тебе про чудовищные бунты без причины на Земле. Я расскажу тебе о тех, кто, подбивая на восстания, думает о своем кошельке и о том, что даст ему это восстание, а вслух говорит про свободу, равенство и братство. И они словно болезнью заражают всех вокруг. Их самих уже история забыла, а их чушь все еще живет в массах, иногда достигая критического накала и выливаясь в восстания там, где можно было бы обойтись без крови. Я не сторонник тех
– Ну, раз ты такой сторонник закона… Отдай им и Алекса! – со злостью сказала Ролли. – Он же по вашим законам виновен!
Я посмотрел на нее, и она, не дожидаясь ответа, вышла за дверь.
Мы минуты три просто сидели, греясь у камина. Потом Игорь поднялся и сказал:
– Пойду броньку накину.
Я кивнул и тоже поднялся:
– Давай. Встретимся у казематов.
Я с трудом одевался. У меня было полнейшее расстройство. И даже разум как-то ненормально работал, не говоря про моторику. Хватал непонятно что из шкафа и потом пытался сообразить, а на хрена оно мне. Наконец я собрался и смог привести себя в порядок. Вызвал горничную, попросил прибрать в комнате, пока меня не будет, и поддерживать огонь в камине. А сам, застегивая броню и держа винтовку на плечном ремне, вышел из палат. Проходя мимо тронного зала, я заметил там Ролли, читающую детям двора какую-то сказку. Дети, расположившись прямо на полу, внимательно ее слушали. Я вошел в тронный зал, и дети моментально поднялись. Молодой император подошел ко мне и, поздоровавшись, спросил:
– Великий, а мама скоро вернется?
– Да, ваше величество, – кивнул я и поправил ему сбившийся воротник. – Она сейчас занимается важными государственными делами. Но обещала до сезона дождей вернуться. Не тоскуйте по ней. Когда вы вырастете, вам тоже придется все силы уделять Империи, иногда надолго забывая про близких. Помните ваш поход против северных королевств? Так что не грустите. Каждый должен заниматься своим делом. Вы должны учиться.
Ко мне подошла дочь Ролли и Игоря и сказала:
– А мы не даем ему тосковать.
Я провел рукой ей по волосам и, улыбнувшись, сказал:
– Спасибо.
Поднялся и вопросительно посмотрел на Ролли. Она поднялась с кресла возле стены и сказала:
– Я проинструктировала охрану. Оружие им не выдали без твоего личного приказа.
– Я сейчас передам. Сколько твоих? – спросил я.
– Пятеро. Должно хватить, – ответила Ролли.
Я кивнул и, попрощавшись с детьми, пожелал им спокойной ночи. А сам, закрепляя шлем на голове, направился вниз в подвалы дворца. В арсенале я сказал оружейнику, старому ветерану всех наших войн, чтобы он выдал пять импульсных пистолетов лично Ролли в руки. Он кивнул, озабоченный. Впервые на его памяти кто-либо, кроме нас, забирал оружие из арсенала. Но промолчал.
Возле казематов построенными стояли мои гвардейцы во главе с их начальником.
– Готовы? Где Зверь? – спросил я.
– Внутри, – сказал начальник и провел меня в камеру.
Мятежники действительно вызывали жалость к себе. По перепачканным лицам было видно, что кто-то и слезу пустил в ожидании своей участи. Некоторые при моем появлении что-то попытались замычать – с кляпами во рту. Игорь цыкнул на всех. И они уставились на него. Я, стоя в проходе, обратился к лежащим:
– Вы все участники мятежа. На ваших руках кровь. Вы будете выданы офицерам-дознавателям эскадры ВКС Земли для следствия и последующего суда. Все вы будете казнены согласно закону. Всем вам на суде и следствии будет дана возможность говорить. Подумайте, о чем вы будете говорить. Милости вам не будет, но сострадания вы можете достичь и умрете быстро. Надеюсь, вы раскаиваетесь в содеянном. – Не поворачиваясь к ним спиной, я скомандовал: – Гвардия. Начинайте по очереди переносить их в наш воздушный корабль. Игорь, отопри капсулу.