Владыка мира
Шрифт:
– Благодарю за совет, – натянуто бросил Акбар.
– Не обижайся. Я желаю тебе только добра. Ты будешь великим падишахом, и я горжусь тобой. Ты блестяще владеешь любым оружием. В стрельбе, верховой езде, борьбе и фехтовании нет тебе равных. Ты бесстрашен, чистосердечен и великодушен. Ты умеешь располагать к себе людей. Но ты должен научиться терпению и сотрудничеству с теми из твоего окружения, кто не стремится тотчас выполнять твои желания. И прежде всего помни, кого ты должен благодарить за большую часть своего нынешнего благополучия.
Акбар неподвижно стоял,
Юноша все еще сидел в раздумьях, когда вошел его горчи.
– Что случилось?
– Махам-Анга просит тебя зайти к ней.
Что еще понадобилось от него кормилице, недовольно спрашивал себя Акбар, подходя к обитым серебром дверям, ведущим в ее покои. Может быть, Хамида попросила, чтобы Махам-Анга вместе с ней принялась увещевать его быть терпеливее и сдержаннее? Если так, их встреча будет короткой – очередные нравоучения ему ни к чему. Но во взгляде Махам-Анги, когда она приветствовала его, читались только любовь и тревога.
– В последнее время я заметила, что ты чем-то обеспокоен, и слуги сообщили мне, что сегодня вечером ты покинул покои своей матери стремглав, будто гневался. Акбар, что случилось?
Женщина пытливо смотрела на него ясными карими глазами и говорила мягко, как с ребенком. Она всегда его слушала и всегда понимала… Юноша почувствовал, как в нем вновь закипает обида. Кормилица слушала внимательно, не перебивая, только время от времени кивала головой. Когда наконец он смолк, первый вопрос Махам-Анги был:
– Что тебе на это сказала мать?
– Лишь набраться терпения.
– Она, конечно, права. Действовать поспешно неразумно, и тебе еще очень многому предстоит научиться.
Вот и кормилица с матерью заодно, думал Акбар. Но Махам-Анга продолжила:
– Именно поэтому я хотела с тобой поговорить. Я также обеспокоена. Вижу, что ты совсем скоро будешь готов править и что Байрам-хан – человек, без сомнения, достойный – признавать этого не хочет.
– Он не хочет лишаться своей власти. Со дня смерти моего отца на деле правителем был он. – Акбар говорил и не мог остановиться. – Теперь он понимает, что его власть слабеет. Он негодует, когда я укрепляю собственные позиции, как в случае, когда я решил переместить столицу сюда, в Агру.
– Быть может, он и в самом деле считает себя падишахом. Я знаю, что он назначает встречи коронованным особам через своих вельмож, не спрашивая твоего позволения. И еще я слышала, – она перешла на шепот, – не так давно он зашел еще дальше, пользуясь своим положением. Акбар, есть кое-что, что ты должен знать, но сначала ты должен пообещать, что никому не скажешь, что знаешь это от меня.
– Будь уверена. Так что там о Байрам-хане и положении?
– Говорят, он обогащался за счет государственной казны. А именно, забрал драгоценное бриллиантовое ожерелье с застежкой в виде украшенного драгоценными камнями павлина из добычи, найденной в лагере Хему после твоей крупной победы в Панипате. Визирь Хему учел ожерелье в своих счетных книгах как одну из самых крупных ценностей его владельца, но ни один из твоих чиновников не смог его найти. В результате кое-кого из воинов, которые, как предполагалось, охраняли груды добычи, выпороли за недосмотр.
– И ты уверена, что его взял Байрам-хан?
– Да. Сначала я не верила этим историям – пустых слухов при дворе всегда предостаточно, и в особенности в гареме, где порой сплетничают от скуки. Но несколько недель назад твой молочный брат сказал, что у него есть для меня кое-что любопытное. Он рассказал мне о наложнице, которая до недавнего времени жила в гареме Байрам-хана и видела это ожерелье своими собственными глазами – то есть сама его носила. Кажется, Байрам-хану нравится, чтобы его нынешние наложницы надевали его, когда остаются обнаженными в его присутствии. Мой сын не понимал важности рассказанного – он просто думал, что позабавит меня, поведав о привычках Байрам-хана. Я не подала виду, и он понятия не имеет, что я узнала ожерелье по его описанию.
– Я не верю, что Байрам-хан мог так поступить.
– Может быть, он не считает это воровством. Возможно, думает, что имел на это право. В конце концов, он был регентом в течение четырех лет, а власть меняет людей самым странным образом, Акбар.
– Но зачем брать ожерелье тайком? Зачем доставлять неприятности другим?
– Хороший вопрос.
Падишах на мгновение задумался. Лгать Махам-Анге не было нужды. И историей она поделилась, только узнав о его тревогах. Байрам-хан, очевидно, погряз в своей власти и привилегиях, которые она давала. И Акбар решился.
– Махам-Анга, то, что ты рассказала, убеждает меня еще больше в том, что я должен освободиться от его опеки.
– Во времена твоих деда и отца человек заплатил бы жизнью за обман падишаха.
– Что? – Акбар ошеломленно уставился на нее. – Нет, нет, об этом не может быть и речи. Я всем обязан Байрам-хану, и я все еще доверил бы ему свою жизнь. Мне не жаль для него и этого бриллиантового ожерелья, пусть и роскошного. Но я должен избавиться от его влияния. Я должен править сам.
Махам-Анга, казалось, на мгновение задумалась.
– Вот и хорошо… Когда твой отец захотел избавиться от твоих дядей-изменников, он послал их паломниками в Мекку. Байрам-хан сейчас в Дели, осматривает укрепления, верно? Пошли ему письмо. Скажи ему, насколько ты ценишь его преданность своим интересам, но объясни, что боишься, как бы он не истощил себя в служении империи. Скажи, что желаешь, чтобы он совершил хадж – его ум и тело освежатся, и он сможет молиться о безопасности и процветании империи, в становление которой он так много вложил. Ты – падишах. Он должен повиноваться.