Владыка мира
Шрифт:
– Разве у нее нет мужа?
– Она с честью несет свое девство. Многие чужеземные принцы добивались ее, но она говорит, что замужем за Англией.
– Она красива?
– Не просто красива – великолепна.
Салим увидел, как преподобный Антонио что-то быстро шепнул на ухо преподобному Франциско, и тот вышел вперед.
– Если ты позволишь, я кое-что скажу, повелитель, – начал он на своем прекрасном правильном персидском. – Этот торговец может ввести тебя в заблуждение. Эта королева Англии родилась от греховного союза между королем, заложником похоти, и известной блудницей. Эта Елизавета – не законная правительница своей страны, которой по справедливости должен управлять католик, король Испании, а незаконнорожденная
Турок переводил все это для Ньюберри, чье багровое лицо мрачнело все больше, пока он слушал то, что говорил священник, но Салим заметил, что Акбару это все наскучило. Отец находил удовольствие в философских спорах, а не взаимных оскорблениях, и юноша не удивился, когда он резко поднялся.
– Довольно. Мы вернемся к нашему разговору в другой день, – сказал падишах и вышел из палаты.
Был прекрасный осенний день. Лучи солнца проникали сквозь густую листву лесных деревьев, когда ловчие шли вперед, ударами в гонги и криками загоняя дичь. Салим чувствовал приятные покачивания слона, на спине которого он ехал, а за ним брели трое его слуг. На расстоянии около десяти ярдов впереди он увидел слона своего отца, Лакну, чья левая нога была отмечена застарелыми шрамами от тигриных когтей. С Лакной Акбар любил охотиться больше всех прочих слонов. Он взял его детенышем из стада диких слонов и сумел приручить.
Салиму доводилось видеть, как отец бесстрашно объезжал слонов. Дело это было очень опасное, и требовались для него двое людей – каждый ехал верхом на ручном слоне по обе стороны от дикого животного. Поравнявшись с ним, они должны были набросить петлю из толстого троса вокруг шеи «дикаря» и привязать его к шеям их собственных слонов. Затем, постепенно сжимая петлю, они должны были усмирить и подчинить животное. Салим знал многих достойных людей, которые погибли за этим занятием. Зачастую человек падал на землю, а разъяренный слон едва ли оставит в живых того, кто попадет ему под ноги. Несколько раз Салиму доводилось слышать отвратительный треск, с которым ломались тела, растоптанные тяжелыми серыми ногами. Даже для усмиренного слона впоследствии требовались месяцы старательного труда, чтобы обучить животное двигаться по приказу, для чего перед слоном на землю бросали съестное. Но Лакна служил Акбару хорошо и с лихвой возместил время, которое на него потратили.
Становилось жарко, и соленая капля пота скатилась Салиму в уголок рта. Он слизнул ее кончиком языка. Скоро круг ловчих, которые выступили с рассветом, достаточно сузится, и начнется охота. Оборачиваясь через плечо, юноша видел своего горчи, который ехал сразу позади него на лошади и вел его собственного вороного жеребца на случай, если он захочет пересесть со слона на быстрого скакуна. Сердце Салима колотилось от волнения, которое всегда охватывало его на охоте. Он был хорошим стрелком – одинаково точно поражал цель из мушкета и из лука, – и, может статься, сегодня ему удастся показать отцу, на что он способен. Ему хотелось ехать рядом с ним на Лакне в золотом седле-хауде, украшенном зелеными лентами, но, как обычно, возле Акбара маячила крупная фигура Абуль Фазла… Салим на мгновение приуныл, глядя, как слон отца скрывается в густой чаще леса, но это быстро прошло. Следует поступать так, как научил его шейх Салим Чишти, – ждать, смотреть, учиться, и все придет в свое время. Хорошо, что отец взял его на охоту.
Впереди послышался резкий крик, и Салим, потянувшись, проверил, на месте ли его колчан и лук, а затем провел рукой по гладкому стальному стволу своего мушкета, красивого оружия, инкрустированного перламутровыми треугольниками. Да, он готов. Но затем юноша понял, что раздавшиеся крики не походили на сигнал к охоте и становились все громче. Среди них он мог разобрать слова:
– Повелителю плохо! Приведите хакима!
Затем послышался стук копыт, и двое стражников Акбара, вырвавшись из густой листвы деревьев прямо перед Салимом, проскакали прочь к задней части линии ловчих, туда, где за ними в своей арбе ехали придворные врачи, которые всегда сопровождали охоту.
– Что с ним? Что с моим отцом? – кричал Салим, но в суматохе никто не обращал на него внимания.
Сердце его колотилось в груди, когда он спустился со своего седла-хауды на двух позолоченных ремнях, пока не оказался достаточно низко, чтобы соскочить на землю. Уворачиваясь от толпы всадников и отряда ловчих с железными гонгами, которые теперь молчали у них в руках, Салим бежал вперед что есть мочи. Слон отца Лакна опустился на колени; возле его большой серой туши юноша увидел охотников, которые сгрудились вокруг лежащего на спине человека. Пробравшись сквозь них, Салим увидел, что Акбар лежит на его спине и, выгибаясь всем телом, бьется в судорогах. Глядя на это, принц невольно повторял сам себе:
– Прошу, Всевышний, только не сейчас…
Все его стремления, все страхи за будущее, казалось, больше не имели значения. Акбар задергался еще сильнее, и изо рта у него медленно потекла красная кровь, смешанная с пеной слюны; стало ясно, что он прикусил язык. Салим беспомощно смотрел. В мыслях он уже видел, как он, Мурад и Даниал стоят у могилы отца. Уже слышал горестные стенания Хамиды и Гульбадан и видел, как изогнутся в улыбке губы матери, когда ей сообщат, что человек, которого она считала врагом своего народа, мертв. Абуль Фазл дрожащими пальцами расстегивал бирюзовые зажимы рубахи его отца.
– Отойдите все назад, дайте повелителю немного воздуха, – говорил он.
В этот момент возвратился один из стражников, ведя за собой хакима в белом тюрбане и белых одеждах. Толпа расступилась, чтобы пропустить доктора. Это был молодой человек с угловатым лицом, который, казалось, мгновенно оценил положение, глядя на падишаха своими живыми карими глазами. Припав на колени возле Акбара, он схватил его руки и стал удерживать.
– Ты! – бесцеремонно крикнул он Абуль Фазлу. – Держи ноги повелителя, нам нужно унять его. А ты, – он указал другому придворному, – сверни лоскут чистой ткани – носовой или шейный платок, все, что под руку подвернется, – и просунь его между зубами повелителя, чтобы он не прокусил язык.
– Хаким, что я могу сделать для своего отца? – спросил Салим.
Врач оглянулся, кратко ответил: «Ничего» – и вернулся к своему пациенту. Салим поколебался немного, а затем, встав на ноги, ушел, двигаясь сквозь толпу окружающих их людей. Если помочь нельзя, то стоять и смотреть он не станет.
Солнечные лучи, которые днем обещали прекрасную погоду для охоты и всего полчаса назад только-только пробивались сквозь кроны деревьев, теперь освещали травяной покров резким стальным светом. Салим побрел в сторону через заросли низкого чахлого кустарника, не замечая ничего вокруг; он шел, куда глаза глядят. Дойдя до места, где заросли расступались, остановился, и скорее случайно, чем пытаясь вглядеться, внезапно увидел, что за ним с расстояния наблюдает пара ярких глаз. Это был молодой олень, бархатистый покров на его рогах был светло-коричневый. Салим медленно потянулся за луком, но потом остановился. Зачем теперь это? В мире и так достаточно смерти.
Почти сразу олень умчался. Салим слушал, как напуганное животное с треском пробирается через кусты, а затем повернулся, чтобы вернуться той же дорогой. Независимо от того, что случилось с отцом, он должен мужественно встретить эту напасть, а также любые последствия, которые она для него повлечет. Нельзя скрыться в лесу, как бессловесное животное; все равно через какое-то время про него вспомнят – принцам не суждено оставаться незамеченными. Но Салим боялся того, что увидит, когда появится еще раз на равнине.