Владыка смерти (Сага о плоской земле I, Том 2)

Ли Танит

Симму спал, полуулыбка забытой любви играла на его губах; он еще не знал о своих потерях.

Часть десятая

ОГОНЬ

Глава 1

То был необычный сад. Высокие каменные стены окружали его. Мелкий зеленый песок шуршал под ногами, а по углам сада горели четыре медных светильника, подчеркивая черный цвет деревьев, с которых свисали оранжевые плоды, и кустов, источавших необычный аромат. Светильники ярко освещали каменный колодец посреди сада. В глубине его пылал огонь.

Под одним из светильников сидела женщина. Ее лицо нельзя было назвать красивым, но кожа казалась молодой

и гладкой, глаза - удивительно блестящими, а безупречные зубы - белее снега. Она могла бы гордиться длинными каштановыми волосами, не будь они спутаны и увешаны металлическими кольцами с обломками костей. Однако это было еще не все: у женщины были чрезвычайно худые, морщинистые руки и такие же ноги, торчащие из-под грязных одежд. Она занималась тем, что добывала яд из зубов золотистой змеи, лежащей на ее коленях, а когда плошка наполнилась, женщина довольно хихикнула.

Казалось, ничего не изменилось ни в самом саду, ни во тьме снаружи, однако ведьма неожиданно подняла голову и быстро огляделась.

– Кто здесь?
– проскрипела она старушечьим голосом.

– Тот, кто уже приходил однажды, - ответил невидимый гость. Вслед за этим на песке появилось облако дыма. Постепенно оно сгустилось и приняло форму человека. Его одежды и волосы были черны, а руки скрещены на груди, сверкающей золотом. Он стоял без движения, холодно и надменно разглядывая ведьму.

Однако она ничуть не смутилась и прокаркала:

– Ну-ну... Ты, верно, отец всех чародеев, раз смог проникнуть в мой сад. Это место хорошо охраняется, и никто до тебя еще не входил сюда без моего приглашения. Должно быть, ты мудрец, и твое могущество необычайно велико.

– Не стану отрицать, - согласился чародей Зайрек.

– Чего же столь могущественный маг хочет от меня?

– Я хочу испытать силу колодца во второй раз.

– А-а!
– воскликнула ведьма.
– Теперь я вспомнила... Ребенок четырех-пяти лет, с темными волосами, прекрасным лицом и глазами цвета прохладной воды... Теперь эти глаза похожи на две льдинки с вершины самого холодного ледника.

– Я тоже помню тебя, - сказал Зайрек.
– Раньше все случившееся со мной в детстве казалось мне сном, но недавно я узнал некоторые подробности.

– Теперь ты обвиняешь меня во всех своих бедах?
– удивилась ведьма.
– Я предостерегала твою мать, когда она умоляла меня сделать ее сына неуязвимым, но она была упряма.

– И отдала тебе в уплату за это свои белоснежные зубы.

– Я всегда беру плату за свои услуги и немало выручила за эти годы. Вот, посмотри, эти волосы принадлежали одной девице, а черты лица - другой, правда не такой уж красавицы, но, по крайней мере, молодой. Если бы ты был хоть чуть-чуть полюбезнее, я могла бы показать тебе еще кое-что, спрятанное от посторонних глаз, что я приобрела у одной дурочки, отрекшейся от мужчин, но прекрасно приспособленной для любви. Вот так, подлатывая себя с помощью этих сделок, я и остаюсь бессмертной, ловко обходя божественный закон равновесия. Хоть ты и очень мудр, мой господин, но я все же мудрее тебя.

– Ты просто старая безумная карга, - возразил Зайрек ровным голосом. Горяч ли еще огонь в колодце?

– Пока земля будет плоской,

огонь не погаснет. Этот древний огонь вечен. Все ли ты помнишь о нем? Только ребенок может выжить в этом пламени и стать неуязвимым, ибо огонь пожирает и грехи, и мудрость... А что, ты привел с собой дитя, чтобы искупать его в колодце?

– Ответь сначала, - потребовал Зайрек, - что будет, если человек, уже побывавший в огне и ставший неуязвимым, снова окунется в этот колодец?

– А-а...
– довольно протянула ведьма, и лицо ее приобрело лукавое выражение.
– Вот зачем ты пришел. Ответ прост: прыгай в огонь и вернешься невредимым. Он тотчас же извергнет тебя, не опалив и волоса на твоей голове. Даже сам огонь не может уничтожить того, кто в него однажды окунулся. Срок твоей жизни останется неизменен, почтенный чародей, и этих оков тебе не сбросить.
– И старая карга широко ухмыльнулась, сверкнув зубами матери Зайрема.

Лицо Зайрека оставалось бесстрастным.

– Я так и думал, - сказал он.
– И жизни скольких людей ты уже превратила в преисподнюю?

– Многих, - ответила ведьма.
– Но ни один еще не возвращался, чтобы упрекнуть меня за это. Кстати, если ты задумал убить меня, то лучше побереги сипы. Огонь защищает своих хранителей.

– Значит, ты тоже неуязвима?

– Ну да, ведь я - хранительница! Есть особые правила, соблюдая которые можно жить вечно, не нарушая равновесия Весов Жизни и Смерти, Добра и Зла. Я знаю секрет.

Зайрек отвернулся от ведьмы. Он начертил в воздухе знак силы и произнес тайные слова. Рядом с ним возникло облако. Ошеломленная ведьма широко раскрыла глаза. Мгновение спустя она увидела юношу в королевской мантии. Он был строен и красив, и глаза его казались такими же зелеными, как гемма, висевшая у него на шее. Лицо юноши было, бледным, а в глазах застыл страх. Несчастный не двигался и молчал. Казалось, он не видел ни Зайрека, ни ведьму.

– Послушай, что я тебе скажу, - произнесла старуха.
– Если ты собираешься окунуть в огонь этого человека, то он сгорит дотла.

– Возможно, - согласился Зайрек.
– Однако мне все же кажется, что огонь не сможет уничтожить его, ибо он отведал эликсира бессмертия.

Ведьма отступила на шаг.

– Ты не сделаешь этого, - проговорила она.

– Сделаю, - ответил Зайрек.
– И этим положу конец твоему доходному промыслу. До конца времен Симму будет кричать, горя и не сгорая в огне неуязвимости. Никто больше не осмелится приблизиться к твоему колодцу, старуха.

– Ты, должно быть, очень ненавидишь этого человека, - сказала ведьма. Какое же подлое преступление совершил он, если заслужил такую ненависть?

– Это не ненависть, - ответил Зайрек.
– Это любовь. Такова моя участь творить добро из ненависти, а зло из любви.
– Зайрек подошел к Симму и поцеловал его в лоб, но Симму не шелохнулся, не сказал ни единого слова.
– Ты - единственная рана, которую я могу нанести себе, - сказал Зайрек Симму. Твои крики будут преследовать меня всю жизнь. Я уйду отсюда. Я заткну уши, чтобы в них остался твой крик. Я буду корчиться от ужаса, обливаться потом при воспоминании о том, что сотворил с тобой. Я буду жить страдая.