Владыка Ядов
Шрифт:
Когда ворота открылись, Кельмар сбросил веревки, спрыгнул с коня и выхватил свой меч, притороченный к седлу Вердана под видом трофейного. Стражники заорали, привлекая внимание к «пленнику», пытавшемуся «убежать». Вердан пришпорил лошадь и сшиб двоих, проехав за ворота; Кельмар успел убить одного, прежде чем подъехали Углар и Карс и зарубили еще парочку.
— Измена! — Заорал кто-то с верхней части барбакана. — Здесь островные!..
В Вердана попали стрелой и он выбыл из боя, но это уже не имело значения. Углар и Карс проскакали внутрь барбакана, сшибая лошадьми и рубя на ходу высыпавших вниз стражников. Кельмар двигался за ними, убивая всех, кто уцелел после атаки всадников. Из бойниц, сделанных внутри каменного прохода, продолжали стрелять — редко и неорганизовано, но лошадь Карса
Он почувствовал вдруг то, что не испытывал никогда раньше — наслаждение от убийства, и возбуждение, почти сексуальное, от ощущения рассекаемой плоти, от ощущения власти над чужой жизнью, ибо — как ему в этот миг показалось — над чужой жизнью властвует лишь тот, кто может ее отнять. Хотя он убивал и раньше, участвуя в предприятиях Ордена, но эти чувства, этот взгляд на мир были ему чужды, и когда он это понял, то понял и что — или кто — является их источником. Томление и возбуждение исходили от змееныша, пригревшегося на его левой руке, от демонического отродья, о котором он позабыл в горячке боя и ощущения которого воспринял.
Ненависть, усиливаемая еще и невозможностью добраться до того, кто ее вызвал, поднялась в нем тягучей темной волной. Он стиснул зубы, поднялся по ступенькам и шагнул в проход с бойницами, откуда можно было обстреливать находящихся в нижней части барбакана, в узком проходе за воротами. Сейчас здесь был только один лучник, и его Кельмар зарубил без всякой жалости.
«Твой меч как член, а плоть ильсов как девственное лоно, — хихикнул змееныш. — Проткни их всех! Слижи их красный сок…»
«Заткнись.»
По боковой лестнице он поднялся на самый верх. Здесь было четверо бойцов, при том как минимум один из них — судя по огню, что окутывал его левую руку наподобие перчатки — был таким же боевым чародеем, как и сам Кельмар.
«Полюби его, — приободрил Кельмара змееныш. — Иначе он полюбит тебя.»
Быстрый взгляд вниз. Углар дерется с двумя стражниками у подъемного ворота. Карса не видно — вероятно, зачищает второй коридор с бойницами.
Четверо бойцов окружили его, собираясь прижать к зубцам барбакана. Маг метнул сгусток огня — Кельмар перехватил его и отвел. Лилия над его рукой иссякла, и требовалось время, чтобы она опять наполнилась силой. Стражники бросились к нему почти одновременно — слишком медлительные и неуклюжие, чтобы представлять серьезную угрозу. Кельмар сделал полушаг влево, приседая, крутанулся на месте — одновременно уходя от вражеского клинка и рассекая своим собственным ноги врага на уровне колен. Истошно крича, стражник с двумя брыжущими кровью обрубками упал под ноги наступавшему с противоположной стороны товарищу, погасив его атаку. Третий стражник побледнел и отступил, глядя на мага. Маг — по его одежде, доспехам, взгляду и осанке, Кельмар предположил бы, что это рыцарь, поставленный командовать отрядом, защищавшим барбакан — оценивающе разглядывал Кельмара, выводя в воздухе восьмерки кончиком меча. Над его левой ладонью набирал силу новый огненный сгусток. Кельмар решил развить успех и покончить с рыцарем-чародеем раньше, чем тот накопит силу для новой колдовской атаки. Это была ошибка. Ему не удалось убить противника быстро —
Сила заклятья, распределенная по большой площади, была незначительной, и урона серьезнее нескольких ожогов Кельмару не нанесла, но дезориентировала и ослепила командора.
Он успел выставить меч, блокируя рубящий удар огневика, отшатнулся и нарвался на топор стражника, нацеленный ему в спину. Кольчуга лопнула, и если бы не смягчающее удары заклятье, топор пробил бы ему и лопатку и легкое. Кельмара швырнуло вперед, он не удержался на ногах и упал. Перекатился, слыша, как по камню, в том месте, где он только что находился, лязгнул меч огневика. Зрение постепенно восстанавливалось, но перед глазами до сих пор плясали багряные и лиловые всполохи.
Над ним возник стражник — тот самый, трусоватый, который постоянно оглядывался на командира. Стражник замахивался топором — чтобы атаковать упавшего противника, смелости ему хватало. Кельмар разрядил ему в лицо электрическую лилию, уже накопившую заряд, вскочил на ноги… и был накрыт новым поджигающим воздух заклятьем.
Он отпрыгнул в сторону, упал, перекатился и выставил перед собой меч — ослепший, обожженный и слишком хорошо понимающий, насколько уязвимую цель сейчас представляет. Однако, на него никто не напал. Он услышал звук удара, хрип, падение тела… треск воздуха, пробиваемого молнией, истошный вопль, лязг и чавкающий звук клинка, выдергиваемого из тела.
Голос Карса:
— Командор, вы в порядке?
— Да… — Он опустил меч. — Сейчас буду.
Он убрал лилию, обвивающую руку и вызвал Знак снова, складывая его в целебное заклятье. Кельмар ничего не видел — второй раз он не успел закрыть глаза и огонь повредил их — но чувствовал Лилию также, как будто бы она была продолжением его собственного тела. Она сияла нежным мягким светом, несла утешение и покой, снимала боль и истекала целебным соком. Кельмар сдвинул линии, усиливая лечащий аспект Знака и ощутил, как живительная сила вливается в его тело. Как будто мать или невеста нежно протирала его обоженную кожу прохладной мазью. Глаза заслезились, он промогался, протер их — и понял, что снова может видеть.
Рядом стоял обеспокоенный Карс. В трех шагах от него, в луже крови лежал огневик — первый же удар Карса, нанесенный сзади в шею, оказался и последним. Поодаль валялся труп последнего стражника — обгоревшее от удара молнией лицо, и широкая дыра в жилете с заклепками на уровне живота. От последнего солдата ощутимо воняло дерьмом — обычное дело, если разорван кишечник.
— Спасибо, — Кельмар сжал плечо рыцаря. — Я твой должник.
Карс ухмыльнулся.
— Припомню тебе это в следующий раз, когда ты решишь наложить взыскание.
Кельмар скупо улыбнулся и еще раз оглядел верхнюю площадку барбакана. Все мертвы?.. А нет — вон, катаясь по камням, стонет трусоватый увалень, надеявшийся зарубить Кельмара топором, но вместо этого получивший в лицо молнию.
«Воткни в него меч, — шепнул змееныш. — Воткни в живот и поверни. Он будет долго подыхать.»
— Добить? — Спросил Карс, перехватив направление командорова взгляда.
Кельмар поднял руку, останавливая его.
— Нет. Возможно, он еще пригодится нам для допроса.
«Оооо!.. — Восторжено потянул змееныш. — Допросы! Пытки пленных. Издевательства. Сломанные пальцы. Отрезанные уши. Спиленные зубы… Оооо, как же мне это нравится!»
«Хватит!» — Мысленно рявкнул Кельмар.
Змееныш притих. Карс снял пояс с одного из мертвецов, пару раз пнул трусливого стражника, прикрикнул, заставляя лечь на живот и сцепить сзади руки, после чего связал его поясом.
Кельмар подошел к краю барбакана и взглянул вниз. Углар уже расправился с обоими противниками, однако по мосту к нему бежало еще человек десять — стража, охранявшая внутренние ворота крепости, сообразила наконец, что на внешнем барбакане творится неладное.