Власть-2
Шрифт:
Ташкент.
Наше слово - закон, и нам - отмщение.
Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен. Кто поднял меч, тот от меча и погибнет. Так написано в книге жизни. Мы раскроем ее и снимем печати:
Президент будет убит.
18 февраля.
Хосиййат говорит мне:
– Ты меня не любишь совсем… Ты забыл меня… Я чужая тебе.
Я говорю неохотно:
– Да, ты мне чужая.
– Хасан…
– Что, Хоська?
–
Она не плачет. Она сегодня спокойна. Я говорю:
– О чем ты думаешь, Хося? Разве время теперь? Смотри: неудача за неудачей. И за это ответит народ Узбекистана.
Она шепотом повторяет:
– Да, неудача за неудачей.
– А ты хочешь любви? Во мне теперь нет любви.
– Ты любишь другую?
– Может быть.
– Нет, скажи.
Я сказал давно: да, я люблю другую.
Она тянется всем телом ко мне.
Вот что было вчера. Я взял у Хосиййат тротил. Я простился с ней на границе. Кучкар занял позицию у кинотеатра, Саша контролировал ситуацию у нац.банка. Камал прослеживал дальние переулки. Скоро мимо кинотеатра должен проехать кортеж Президента.
Они выступали в роли "халтурщиков", сидя в газонах. Я зашел в , спросил чашку кофе и сел у окна.
Было душно. В баре играл пианист. Где-то в углу бара клиенты смеялись. На улице были слышны сигналы автомобилей.
Помню: внезапно в звонкий шум улицы ворвался тяжелый, неожиданно странный и полный звук. Будто кто-то грозно ударил чугунным молотом по чугунной плите. И сейчас же жалобно задребезжали разбитые стекла.
Потом все умолкло. На улице люди шумной толпой бежали вниз, на улицу Ахунбабаева.
Какой-то рваный мальчишка что-то громко кричал. Какая-то девушка с длинной косой грозила кулаком и ругалась. Из ворот выбегали полицейские, испуганно озираясь по сторонам. Город был объят пламенем.
Мчались люди Ташкента. Испуганные горожане паниковали. Где-то кто-то сказал: Президент убит. Неизвестные жертвы пали под обломками.
Я с трудом пробился через толпу. У кинотеатра густым роем толпились люди.
Еще пахло густым дымом. На камнях валялись осколки стекол, чернели раздробленные колеса. Я понял, что разбиты много автомобилей. Передо мной, загораживая дорогу, стоял высокий парень в светлом костюме. Он махал руками и что-то быстро и горячо говорил.
Я хотел оттолкнуть его, увидеть близко то, что осталось от кинотеатра, но вдруг, где-то справа, в другом переулке отрывисто-сухо затрещали выстрелы. Я кинулся на их зов. Я знал: это стреляет Саша.
Толпа сжала меня, сдавила в мягких объятьях. Выстрелы затрещали снова, уже дальше, отрывистее и глуше. И опять все умолкло. Парень
– Палит паскуда!
Я схватил его за руку и с силою оттолкнул. Но толпа еще теснее сомкнулась передо мною. Я видел чьи-то затылки, чьи-то бороды, чьи-то широкие спины. И вдруг услышал слова:
– Президент-то жив…
– А поймали?
– А х… его знает…
– Поймают… Куда денутся?
Вечером я вернулся домой.
Я помнил одно: Президент жив.
В городе было объявлено чрезвычайное положение.
Женщины и дети покидали Ташкент.
22 февраля.
Сегодня в газетах напечатано: .
Рядом со мной стоял Голиб. Круто повернувшись, он покосился на меня.
– Хасан, нас полиция ищет.
– Полиция всегда ищет.
23 февраля.
Я взял сегодня случайно газету. Я прочел мелким шрифтом, из Москвы:
"Вчера вечером в гостиницу явились сотрудники
Федеральной Службы Безопасности с предписанием задержать проживавшую там Солмаз Бараеву. В ответ на требование открыть, за дверью раздался выстрел. Взломавшими дверь работниками спецслужб, был на полу обнаружен еще не остывший труп самоубийцы. Производится следствие".
Под именем Солмаз Бараевой скрывалась Хосиййат. Я понял: я не хочу больше жить. Мне скучны мои слова, мои мысли, мои желания. Мне скучны люди, их жизнь. Между ними и мною - пропасть. Есть заветные рубежи. Мой рубеж - смерть правителей. СМЕРТЬ!!!!
Жизнь - это злая ошибка, выкидыш проматери, ужасный эксперимент природы.
Я - опасное и незащищенное порождение природы. Я должен вернуться к началу. Начать с нуля.
27 февраля.
У меня маленький сын. Я совсем забыл про него. Он живет на окраине Ташкента. В Зарафшане. Ему 10 лет. Он живет со своим дедушкой, с моим тестем. У меня свой ключ от их квартиры. Но я не хочу оставлять их в этом смрадном мире.
Сегодня ночь. Уже час ночи. Я тихо открыл двери, бесшумно вошел в квартиру. Они спали. Тесть храпел. Я взглянул на своего маленького
Джафара. Он тихо посапывал. Я вошел на куxню. Включил газ на полный ход. Газ начал шипеть. Все четыре комфорки газовой плиты начали шуметь как змея. Я вернулся в спальню. Лег на кровать рядом со своим сыном, Джафаром. Взгляд нежно лег на его белую руку. Я тихо обнял его в последний раз. Я пытался найти на его ладони линию жизни.
Прими меня, о Мефистофель с мальчиком. Прощайте!
Василий Арканов, спец.корреспондент НТВ в США, спешил в Кливленд.