Власть и совесть. Политики, люди и народы в лабиринтах смутного времени
Шрифт:
Советский Союз был не только империей зла, здесь жили не только дикари, как это утверждают сейчас наиболее ретивые «реформаторы». У одного мудреца есть такие слова: «Когда вы отвергаете что-то, у вас уже должно быть заготовлено то, ради чего вы отвергаете иное». И те, кто еще вчера больше всего ратовали за «свободу от империи», оказались сегодня меньше всего подготовленными к ней.
Особняком стоит проблема казачества. С одной стороны, часть казаков считает себя русскими. Другие полагают, что представляют собой самостоятельный этнос. Нелегко сказать, какая позиция является верной. Видимо, тут взаимодействуют и те и другие моменты. Мне довелось беседовать с казаками, которые доказывали свою этническую самобытность, и я склонен им верить. В основе казачьей этнической самобытности лежат русская культура,
Казалось бы, самой первоочередной задачей должна быть защита населения в целом. Именно об этом говорят люди на встречах, в своих письмах. Однако целый ряд политиков концентрируют усилия на этнических вопросах, отстаивая интересы якобы своей нации. Чрезвычайно удивляет обстановка в парламентах республик. Так, в Дагестане сплошь и рядом депутат кумык или депутат аварец, избранные в Дербенте или Махачкале, выходят на трибуну и порой тратят энергию только на защиту интересов своего народа. Причем они представляют свои действия как волеизъявление своей нации, что весьма сомнительно, ибо в структуре избирателей, волю коих он призван отражать, большинство зачастую составляют представители других национальностей. Разве эти избиратели являются его врагами или препятствием на пути решения тех или иных проблем, в том числе и национальных?
Моими избирателями являются аварцы и лакцы, лезгины и табасаранцы, чеченцы и нагайцы, агулы и цахуры, даргинцы и кумыки, азербайджанцы и таты, русские, наконец. Всех не перечислить. Разве будет порядочно, если я одних буду защищать, а других охаивать? И болей, и тревог больше общих. Мне нужна их дружба, их согласие на сотворчество и мир. Это нужно всем. Чисто национальное представительство в органах власти способно усугубить межнациональную ситуацию. Особенно когда руководители исходят из националистической ориентации поиска «теплых мест» для «своих». В этом случае будет господствовать пагубная тенденция извечно превращать национальный фактор в политический, что совсем не нужно народам. Нельзя умалять национальные моменты в политике, в формировании органов власти, но недопустима и голая политизация национальных проблем. Это опасно политизирует национальное самосознание, превращая его из феномена культурного, духовного в феномен политический. Зачастую разрушительный. Есть другая дорога для всех наций, для их представителей – сохранять свое достоинство, заниматься созидательным возрождением своих народов, уважая достоинство и право на национальное возрождение всех народов – близких и дальних соседей.
И самое последнее: не в целях отрицания величия и роли нации, а в целях защиты их прав и благополучия хочется сказать: прежде всего я – человек, а потом уж – представитель определенной национальности. Пусть человеческое начало и его национальное многообразие украшают нашу жизнь. В этом случае многонациональность превратится из фактора, ослабляющего государство, в фактор его укрепления, в фактор благополучия страны. Уверен, что будет так, как уже было не единожды в нашей истории. Каждый из нас самобытен и уникален, но сильны мы и способны на созидание объединившись, будучи вместе.
Нации без жрецов
С тех пор как род людской возник,
Он неспроста считать привык,
Что вправе змеи, а не люди
Иметь раздвоенный язык.
Как это ни больно констатировать, но факт, как говорится, остается фактом: мы теряем Отечество, замкнувшись на отдельных национальностях и личностях. Разумеется, политика может строиться на личности, но не должна становиться заложником ее прихотей, ибо политика – это судьбы миллионов. Более того, политика делается личностями, но они не должны опускаться при этом до своих капризов. Предохранять их от этих опасностей должно конституционно оформленное разделение трех ветвей власти: законодательной, исполнительной и судебной. С разделением властей и разграничением их полномочий, казалось бы, появляются возможности для объективной оценки деятельности лидеров, если брать в качестве критерия эффективность использования предоставленных им полномочий.
Таков был ход моих размышлений после третьего и четвертого Съездов народных депутатов. Но, к сожалению, все опять, в который уже раз, оказалось
Меня, как Председателя Совета Национальностей, особенно волновала проблема нормализации федеративных отношений российской государственности. Главными целями моих политических усилий было стремление противостоять развалу Российской Федерации, не допустить ущемления национальных прав народов России, укрепить равенство национальностей и уйти от национального противостояния между русскими и нерусскими. Это самое дикое, самое опасное явление для России. Важно, чтобы национально-государственное пространство оставалось единым для всех народов страны. И в этом плане мой подход предусматривал равенство всех субъектов Российской Федерации с учетом хотя бы достигнутого ими статуса.
Сторонники иного варианта, в частности С. Шахрай, указывали, что «сегодня нельзя провозглашать равенство краев и областей, так как это может привести к возникновению отдельных княжеств, развалу России». Третьи, главным образом представители республик, признавали субъектность только за республиками. Четвертые (группа О. Румянцева), будучи не столь юридически изощренными, доводили идею Шахрая до абсурда, пытаясь растворить республики в «землях».
Была проведена огромная работа для преодоления стереотипов недоверия между людьми, которые оказались в разных группировках. При этом все замкнулись на вариантах Союзного договора, просматривался один путь: сохраняя российскую государственность, лишь разграничить полномочия по вертикали.
Третий Съезд признал основные приоритеты национальногосударственных, административно-территориальных образований, национально-территориальных автономий Российской Федерации. Тем самым получил одобрение проект национально-государственного устройства, подготовленный рабочей группой, которая работала со мной. Варианты других групп разработчиков были отвергнуты. Считаю это большой победой, поскольку правовое закрепление получили подходы, ведущие к достижению единства и сохранению целостности Российской Федерации. Но и противников оставалось много, причем влиятельных, так что нам предстояла огромная работа.
Позиция, занятая Съездом, на мой взгляд, была мудрой. Его решения возложили на Верховный Совет, Президиум, Председателя Верховного Совета, его заместителей и председателей палат, рядовых депутатов равную ответственность за положение дел в республике, эффективность экономического курса, повышение жизненного уровня и конечно же за плодотворность работы законодательного органа. Сыграло, как мне казалось, свою позитивную роль и наше «заявление шести».
После третьего Съезда Борис Николаевич был настроен весьма конструктивно. Наметились позитивные процессы и на уровне Союза, и на уровне России. И все же в ближайшем окружении Ельцина и Горбачева, да и в общественной атмосфере в целом, тон задавали поборники революционных идей. Демократия истолковывалась как разрушение всех старых структур, а значит, и государства. Было весьма странно все это наблюдать. Особенно тревожили стремительное ухудшение межнациональных отношений, нарастающий кризис государственности. Карта СССР расползалась на глазах, на ней появились кровавые пятна. Стабилизация обстановки нужна была стране как воздух. Мы не имели права разрушать Союз и оставлять за границами России 30 миллионов россиян, не говоря о нескольких миллионах российских солдат.