Власть женщины
Шрифт:
– О, прости меня! Я должен был спросить тебя о твоем сыне. Ведь он перенес такую трагедию! Как он?
– Сейчас уже лучше, – ответила Стиви.
– Я читал в лондонской «Таймс», что застрелили твою невестку. Ужасная трагедия.
– Да, это большая потеря для нас, – искренне сказала Стиви. – Тяжелое время для Найгела и для всех нас. Но он… Он держится. Ведь у него двое маленьких детей. У него есть зачем жить.
– Да, я понимаю. – После короткого молчания он продолжил: – Потерять того, кого любишь, да еще в таком молодом возрасте – это
– Спасибо. – Стиви закусила губу, не решаясь высказать то, что было у нее на душе. А ведь она для этого прилетела в Милан! – Моя дочь тоже была ранена тогда. Она сильно пострадала. Счастье, что она осталась жива.
Караселли с недоумением посмотрел на Стиви.
– Дочь?
Стиви кивнула.
– Она была там, когда бывший муж Тамары открыл стрельбу. Это случилось в нашем доме, в Йоркшире. Пуля попала ей в голову. Целую неделю девочка была без сознания, в коме.
– Боже мой! А как она сейчас? – сочувственно спросил Караселли.
– Сейчас ей намного лучше. Она перенесла тяжелую операцию и теперь понемногу выздоравливает.
– Рад это слышать.
Караселли задумчиво посмотрел на Стиви.
– Я не знал, что у тебя есть дочь, Стефани. – Он поискал взглядом обручальное кольцо на ее руке. – Сколько ей лет?
– Восемнадцать. В июле ей исполнится девятнадцать.
– Восемнадцать…
Стиви кивнула.
– А как ее зовут?
– Хлоя.
– Хлоя. – Он с волнением повторил это имя и тихо добавил: – И ей почти девятнадцать лет. Ее зовут Хлоя. Скажи мне, Стефани, она моя дочь?
– Да, Джанни, она твоя дочь.
Пораженный, он сидел, молча глядя на нее. Наконец к нему вернулась способность говорить.
– Но почему ты не сказала мне тогда, много лет назад, когда мы были еще вместе?
– Ты был женат. Женатый человек, дети… При этом ты крупный промышленник, очень известный человек. Я знала, что ты католик, то есть развода для тебя не существовало. И я приняла решение расстаться с тобой и оставить ребенка.
– Стефани. – В его голосе были и глубокая грусть, и осуждение.
Стиви видела его огорчение. Она чувствовала его страдание как свое.
– Да, я предложила расстаться, но ведь ты согласился на это, – попробовала она оправдаться.
– Потому что я знал: продолжение наших отношений создаст для тебя много проблем. Я не хотел причинять тебе никаких неприятностей. Я хорошо знал родителей твоего мужа. Понимал, что представляет собой Брюс. И Алфреда. Бессердечные, бескомпромиссные люди. Я принял твое предложение, потому что…
Караселли замолчал.
– Почему, Джанни?
Он сказал тихо:
– Потому что я слишком любил тебя, Стефани. Я не хотел видеть тебя несчастной. Не хотел, чтобы ты страдала из-за того, что мы не можем быть вместе. Я был в ловушке. Несчастное супружество. Умирающий отец. Огромная компания, которой я управлял. Двое детей, зависящих от меня. Я хотел быть с тобой. Но это было невозможно. И я отпустил тебя.
В темных глазах была боль.
Стиви знала, что он честно ответил на ее вопрос. Он и раньше всегда был честен с ней и не изменился с тех пор. Она молчала.
– Ты была не права, Стефани. Ты не должна была скрывать от меня свою беременность.
– Но я была вынуждена, Джанни.
– Ты решила за меня. Это неправильно, Стефани. Я имел право принимать решение.
– Я знаю. Но для меня это был лучший выход. По крайней мере, тогда я думала так.
– Как же ты объясняла свою беременность?
– Я никому ничего не объясняла. Я никому не сказала, кто отец моего ребенка.
– А Джардины? Как они это приняли?
– Всем пришлось смириться с этим. Я просто отказывалась обсуждать эту тему.
– Потрясающе.
– Но никто ничего не мог сделать, Джанни. А у родителей моего мужа не было никакого выбора. Они не могли без меня обойтись. Я была нужна Брюсу, чтобы руководить компанией.
– Ты проделала отличную работу в «Джардин». Я следил за твоими успехами и гордился тобой.
Наклонясь к Стиви, он спросил:
– А почему же сейчас ты приехала, чтобы рассказать мне о нашей дочери? После всех этих лет. Это связано с ее ранением?
– Ты прав. Когда Хлоя была без сознания, я дала мысленное обещание. Я решила, что расскажу ей правду об отце, если она выздоровеет. Я хотела это сделать, Джанни. Я хотела рассказать ей о тебе. И я очень хочу, чтобы ты приехал в Лондон и увиделся с ней. Для меня очень важно, чтобы это случилось. Задолго до ранения она замучила меня вопросами о том, кто ее отец. Теперь я понимаю, что это естественный интерес. Что она была права.
– Конечно, она была права. Я ее прекрасно понимаю. И ты до сих пор ничего ей не сказала обо мне?
– Нет, пока нет. Я ведь знаю, какие проблемы для тебя могут возникнуть, ведь у тебя семья. Я не хочу вмешиваться в твою жизнь. И как посмотрит на это твоя жена…
– Я вдовец, – перебил ее Караселли.
– О, мне очень жаль… – Стиви замолчала под его суровым взглядом.
Он покачал головой.
– Я не собираюсь лицемерить, Стефани. Ты же знаешь, какой неудачной была моя семейная жизнь. Кроме того, когда Рената умерла, мы уже давно не жили вместе. Она оставила меня двенадцать лет назад. Ушла к другому. Когда четыре года назад Рената умерла, она жила с этим мужчиной.
– Вот как! А что Карло и Франческо? Чем они занимаются?
На глазах Джанни показались слезы, но он не стыдился их. Он знал, что Стиви поймет.
– Франческо умер, Стефани. Мой сын погиб в автокатастрофе пять лет назад. Карло здоров.
– Я так тебе сочувствую, Джанни. От всего сердца. Я знаю, как ты любил его. Мы все получаем свою долю страданий.
– Ты права. Жизнь жестока со всеми.
Они молчали. Затем Караселли спросил:
– Скажи мне, Стефани, а кого Хлоя считает своим отцом? Ты ведь должна была написать что-то в свидетельстве о рождении.