Власть. Естественная история ее возрастания
Шрифт:
Насколько же лучше эти конкретные наблюдения помогают понять, что мог представлять собой римский gens! Как же хорошо теперь видно, что в обществе, организованном таким образом, естественным правлением было собрание глав gentes*, которые пользовались религиозным авторитетом и которых, вероятно, поддерживали главы наиболее значительных подсемейств!
Ирокезский период: отрицание патриархата
Эта классическая концепция первобытного общества как основанного на патриархате, была внезапно отброшена около 1860 г., почти в то же самое время, когда мир потрясло открытие Дарвина.
Мы будем называть здесь это время «ирокезским периодом», поскольку начало ему было положено открытием, сделанным одним молодым американским этнологом, много лет прожившим среди ирокезов. Прежде всего он констатировал, что наследование у них (это отмечал уже Лафито) идет по материнской, а не по отцовской линии, и кроме того – что их наименования родства не соответствуют нашим,
Пока он при поддержке Смитсоновского института* и самог'o федерального правительства осуществляет опрос по семейным наименованиям во всех обществах, разбросанных по земному шару, один профессор из Базеля публикует поразительное сочинение [121] , основанное на древнегреческих текстах и архаических памятниках.
Фрагмент из Геродота послужил ему исходной точкой: «Есть, впрочем, у них один особенный обычай, какого не найдешь больше нигде: они называют себя по матери, а не по отцу. Если кто-нибудь спросит ликийца о его происхождении, тот назовет имя своей матери и перечислит ее предков по материнской линии. И если женщина-гражданка сойдется с рабом, то дети ее признаются свободнорожденными. Напротив, если гражданин – будь он даже самый влиятельный среди них – возьмет в жены чужестранку или наложницу, то дети не имею прав гражданства»**.
121
Bachofen. Das Mutterrecht: eine Untersuchung "uber die Gynoikokratie der alten Welt nach ihrer religi"osen und rechtlichen Natur. Stuttgart, 1861.
С бесконечным терпением Бахофен собрал множество аналогичных свидетельств относительно других народов древности – с тем чтобы практика ликийцев предстала не как исключение, но как след былого повсеместного обычая. Родство когда-то могло передаваться по материнской линии [122] .
Идея о том, что родство передавалось сначала не по отцовской, а по материнской линии, возникает со всех сторон [123] .
Многочисленные наблюдения покажут, что так обстоит дело в большом количестве обществ; впрочем, они покажут также, что дети принадлежат не женщине, а тем, кто распоряжается женщиной, – ее отцу и особенно ее братьям. Так что скорее стоит говорить об авункуларном наследовании*.
122
Воодушевленный своим открытием, базельский профессор позволяет себе увлечься настолько, что даже утверждает, будто власть принадлежала Великой Матери, противостоявшей главе рода. Первая великая революция человечества будто бы заключалась в ниспровержении матриархата. Память об этом перевороте сохраняется в мифе о Беллерофонте, убийце Химеры и победителе амазонок. Являясь столь лестной для воображения, эта гипотеза не была поддержана научным миром. См. также: Briffault. The Mothers, 3 vol. London, 1927.
123
Замечательно, что начиная с 1724 г. отец Лафито наблюдал у ирокезов феномен передачи родства по материнской линии и отметил, что вследствие этого женщина оказывается в центре семьи и нации. Он установил здесь сходство с тем, чт'o сообщает Геродот о ликийцах. Прошло почти полтора века после того как были сделаны эти разумные наблюдения, прежде чем из них извлекли какую-то пользу. «Именно в женщинах, – говорит Лафито, – заключается то, что составляет собственно нацию, благородство крови, генеалогическое древо, порядок рождения, сохранность семей. Именно у них вся реальная власть; страна, поля и весь урожай принадлежат им; они душа советов, арбитры мира и войны; они сохраняют государственную казну; именно им дают рабов; они совершают браки, дети являются их собственностью и именно в их крови заложен порядок наследования. Мужчины, напротив, совершенно изолированы и ограничены собственным кругом: их дети им чужие; с ними все гибнет: одной только женщиной держится хижина. Но если в этой хижине есть только мужчины, то сколько бы их ни было и сколько бы детей они ни имели, их семья угасает; и если хотя бы для почета среди них выбирают главу рода, они не работают ради самих себя; кажется, что они существуют только для того, чтобы представлять и поддерживать женщин… …Следует знать, что браки совершаются таким образом, что супруг и супруга вовсе не уходят из своих семей и из своих хижин, чтобы создать отдельную хижину. Каждый остается у себя, и дети, которые рождаются от этого брака, принадлежат женщинам, произведшим их на свет, и считаются происходящими из хижины и из семьи женщины и совершенно не связанными с семьей мужчины. Никакого имущества мужа нет в хижине женщины, для которой сам он является чужим, и в хижине женщины девочки считаются более предпочтительными наследниками,
В одинаковом наименовании родства, данном целому классу индивидуумов, мы видим доказательство существования когда-то группового брака; так, мой дядя по отцу (или любой другой индивидуум) является также моим отцом, поскольку когда-то моя мать принадлежала ему, как и моему отцу, потому что была супругой всех братьев (или другой группы мужчин). Точно так же моя тетка по матери является тоже моей матерью, поскольку с этой последней она входит в группу женщин, состоявшую в близком общении с той же группой мужчин. В самом деле, этот феномен группового брака наблюдался у некоторых народов [124] .
124
См. особенно об урабуна Центральной Австралии: Spencer and Gillen. The Northern Tribes of Central Australia. London, 1904, p. 72–74.
На этой двойной основе начинают обретать значение когда-то опубликованное исследование Моргана [125] и другие амбициозные и рискованные реконструкции прошлого человеческих обществ [126] .
Их разрабатывают, отбрасывают, заменяют – они побуждают к поискам, которые делают очевидным одно: во многих обществах патриархальная семья отсутствует, значит, как нельзя последнюю считать составной частью всех обществ, так, следовательно, нельзя отцовскую власть считать исходным пунктом любого правительства.
125
Systems of Consanguinity and Affinity of the Human Family. – Smithsonian Contributions to Knowledge, vol. XVII. Washington, 1871.
126
Giraud-Teulon. Les Origines de la Famille. Questions sur les ant'ec'edents des soci'et'es patriarcales. Gen`eve, 1874. И особенно: Lewis H. Morgan. Ancient society. New-York, 1877.
Итак, путь открыт для новой концепции происхождения Власти.
Австралийский период: магическая Власть
МакЛеннан первым, в 1870 г., обратил внимание на то, что первобытные группы отправляли культ какого-нибудь особого растения или животного: это был их тотем. В отношении данного факта, который подтверждается наблюдениями в Австралии за наиболее «примитивными» из известных нам дикарями, создается новая теория.
В основе ее лежит концепция первобытного мышления. Если Вико мог вообразить себе «отцов», которые обсуждают свои общие интересы и сознательно создают «отечество», государство отцов, и если Руссо представил собрание, которое сознательно, взвесив преимущества свободы перед опасностью разобщенности, заключает общественный договор, то это потому, что в их эпоху совершенно не знали природы первобытного человека.
Этот последний для внимательного этнолога больше не рыцарь, украшенный плюмажем, и не голый философ, которым страстно увлекался XVIII век. Тело его подвергается страданиям, от которых нас защищает наша социальная организация, а душа терзаема страхами, слабым воспоминанием о которых, возможно, являются наши самые ужасные кошмары.
На все опасности, на все страхи человеческая толпа реагирует подобно животным, сжимаясь, съеживаясь, ощущая собственное тепло. В массе человек находит основу для индивидуальной силы и уверенности.
Значит, индивидуум не только свободно присоединяется к группе – он существует лишь в группе и благодаря ей; поэтому худшее из наказаний есть изгнание, оно оставляет человека без собратьев и без защиты, на милость людей и диких животных.
Но группа, которая живет строго коллективной жизнью, сохраняется только благодаря постоянной бдительности в отношении всего, что ей угрожает в природе. Смерть, болезнь, несчастье – свидетельства злобности окружающего – возникают неожиданно. У дикаря нет никакого понятия о случайности. Всякое зло вытекает из намерения навредить, и незначительное злополучное событие есть не что иное, как предостережение об этом намерении, которое скоро проявится во всей своей силе. Значит, надо торопиться его нейтрализовать с помощью действенных в данном случае обрядов.
Ничто: ни необычайная продолжительность зимы, истощающая продовольствие группы, ни знойная засуха, уничтожающая скот и людей, ни голод, ни эпидемии, ни даже ребенок, ломающий себе ногу, – ничто не является случайным. Следовательно, всякое зло может быть предупреждено посредством определенного поведения и подходящих обрядов.
Но кто тогда, если не старцы, может знать, чт'o д'oлжно делать? И среди старцев это в особенности те, кто обладают магическим знанием. Значит, они-то и будут править. Потому что именно они будут сообщать, как договориться с невидимыми силами.