Властелин Безмолвного Королевства

Кук Глен Чарльз

Хект внимательно оглядел артесипейцев, которые старательно отводили глаза.

– Кое-кого из них я уже встречал.

Одного он узнал – зевака в толпе, стоял рядом с домом Анны в ту ночь, когда они переехали в особняк принципата Делари.

– Я составлю список вопросов, – решил Хект. – Кто честно ответит, того архиепископу Фарфогу не отдадим. Показывай, что у тебя еще.

Пленные солдаты, как и все пленные, не производили впечатления важных особ.

– Вот этот – самый лучший улов, – кивнул Бо. – Бернардин Амбершель собственной персоной, кузен графа Реймона. Красавчик еще тот,

без слез не взглянешь. Он в первых строках списка тех, кого с особым рвением разыскивает Конгрегация. На его счету немало ихних молодчиков. А это совершенный, девчонка с ним. Шли вместе с Амбершелем. Старик утверждает, что это его дочь. Дескать, везет ее в Каурен, чтобы избавить от опасности. Но он врет: у девчонки выговор другой. И Амбершель, и мейсалянин ее оберегают. Видать, важная птица.

– Жаль, Горт уже уехал. Он бы нашел способ использовать этого графского кузена.

– Отправь гонца. Пусть хотя бы знает, что он здесь.

– Ты хорошо потрудился. Ладно, потормоши-ка наших пленников. Пригрози Фарфогом.

Хект посмотрел на старика с девушкой. Ей лет двадцать, не больше. Может, и не уродина даже, если грязь смыть. Вид, правда, уж больно свирепый.

– А у этого Амбершеля не было ли при себе каких-нибудь узнаваемых вещиц? Чтобы в Антье отослать? Убедить их, что он в плену?

– Я узнаю, – отозвался Бо, умолчав о том, что солдаты, захватившие пленных, наверняка отобрали у них все ценное.

– Давай.

Еще два дня удавалось Хекту скрываться от Морканта Фарфога. К тому времени Кастрересон уже полностью покорился патриаршему войску. Когда архиепископ наконец выловил главнокомандующего, разговор у них получился не слишком приятный. Те, кто расписывал Фарфогово скудоумие, отнюдь не преувеличивали. Однако Хект мужественно вытерпел наглого святошу и во время беседы почти не поддался его требованиям и угрозам. Архиепископ вышел от главнокомандующего уверенным, что одержал несколько важных побед, но на самом деле Хект уступил ему лишь в малости.

– Видно Господь его и вправду любит, – сказал после аудиенции Хект Титусу Консенту. – Иначе этого самоуверенного и продажного тупицу давно бы укокошили.

С самого своего приезда в Белый Город Фарфог вел себя омерзительно. Местные пробротские епископальные церковники указывали ему тех, кому хотели отомстить или кого хотели ограбить.

Это был один из самых незабываемых дней для Пайпера Хекта. Утром, когда он осматривал полк в две тысячи человек, который должен был выступить на запад к Каурену, пришла новость о том, что его войска, вступая в мелкие стычки с вражескими наемниками, одержали несколько побед. В результате многочисленные крепости и городки поспешили сдаться на милость главнокомандующего.

Но на этом хорошие новости не закончились. Днем стало известно, что Реймон Гарит внезапно решил прислушаться к голосу рассудка, когда узнал о пленении своего кузена. Мятежный граф готов был вступить в переговоры, хотя сдаваться, видимо, еще не собирался.

Сразу после этих новостей пришли новые. Безупречный V отправился на небеса. В Броте начались приготовления к особым церемониям, которые должны были продлиться целый месяц и завершиться конклавом, где и изберут нового патриарха. Хект приказал совершить необходимые траурные обряды, но велел офицерам не дать врагу воспользоваться их замешательством.

– Пусть наши люди разгуливают повсюду большими группами и будут на виду. Чуть что – пусть действуют жестко. Я не допущу, чтобы все наши усилия в Кастрересоне пошли прахом.

Но это едва не случилось.

Услышав о смерти патриарха, архиепископ Фарфог решил пуститься во все тяжкие.

Сначала Хекту доложили что-то невразумительное. Никто не понимал, что именно происходит. Горожане взбунтовались, но вроде бы солдат не трогали. Пошли разговоры о схватке двух клик епископальных чалдарян. Хект один за другим высылал небольшие отряды, чтобы навести порядок. Но после каждой схватки, которую удавалось погасить, тут же вспыхивало несколько новых.

– Это все Фарфог, – заявил прибывший с докладом Титус Консент. – Решил оттянуться на полную, пока новый патриарх его не уймет.

– Он что – почуял перемены в церковной политике? Знает что-то, что неизвестно нам?

– Может, и знает. Не влезешь же в его дурью башку. Только вот правда ли это?

– Нового патриарха изберут лишь через месяц.

– Значит, и у нас есть месяц. Так?

Хект ухмыльнулся. А ведь верно! У него целый месяц на то, чтобы предопределить будущее.

– Мой господин, – в комнату вошел Мадук, – не хотите подняться на стену? Вдруг решите вмешаться в то, что творит Конгрегация.

То, что он увидел со стены, Пайпера ужаснуло.

– Сколько? – спросил Хект.

– Более трех сотен, господин главнокомандующий, – доложил младший офицер.

Хект смотрел во все глаза. На некоторых несчастных были желтые накидки, в которые Конгрегация обряжала еретиков. Но таких было немного. Пайпер различил знакомые лица – с этими людьми он встречался после взятия Кастрересона. Они не оказывали сопротивления и даже помогали. И у них остались деньги после выплаты положенных Белому Городу штрафов.

– Мадук, возьми отряд Старвена и прекрати это.

– Мой господин, а как же архиепископ?..

– С архиепископом я разберусь. Приведи его ко мне.

Мадуку не удалось спасти всех. Первые два десятка погибли в огне до прихода солдат. Самые фанатичные члены Конгрегации воспротивились людям главнокомандующего, но те действовали с небывалой решимостью. На глазах Хекта Мадук и еще несколько гвардейцев – видимо, все из Братства Войны – взяли архиепископа Фарфога под стражу.

Пленников Конгрегации отпускать не стали: быть может, кто-то из них действительно заслуживал смерти, но не от рук Фарфоговых разбойников.

Хект вернулся в замок и стал ждать встречи с этим извергом.

Время шло.

И шло.

– Эй, кто-нибудь! – не выдержал главнокомандующий. – Сколько можно! Где этот болван Фарфог? Почему его до сих пор не привели? Он уже облысеть небось успел! Титус! Титус Консент, где тебя носит?

Но ни Консент, ни Редферн Бехтер, ни Драго Прозек, ни кто-либо еще из тех, кто всегда был под рукой, на его крики не явился. Обеспокоенный главнокомандующий достал меч из ножен.