Властелин Черного Замка

Браст Стивен

– Хорошо, – сказал Кааврен, – Теперь давайте послушаем подробности. Насколько я понимаю, вы забрались в их лагерь, не правда ли?

– Точно, – сказал Китраан. – То есть мы были так близко от Гриты, как я сейчас к-

– Грита? – сказал Кааврен, быстро взглянув на Айрича, а потом на Пэла. – Грита там?

– Мы видели, как она говорила с ними несколько дней назад.

– Верно, но я не знал, что она все еще с ними.

Йенди кивнул. – Это она. Я узнал ее еще издали – как вы понимаете, ее фигуру трудно с кем-нибудь перепутать.

– И

вы подошли ближе?

– Ближе? – переспросил Китраан. – Он шел по их лагерю так, как будто был невидимым и не было ни малейшей опасности быть увиденным, или, можно сказать, как если бы они не смогли бы нам ничего сделать, даже если бы увидели.

– Там было несколько препятствий, мешавших им увидеть нас, – сказал Пэл. – Так что можно было подобраться совсем близко, не будучи замеченным. А их часовой был невнимателен.

Китраан поглядел на Пэла, как если бы хотел спросить, откуда взялась такая странная оценка, но передумал и и не сказал ничего. Каврен, однако, все понял совершенно точно и сказал, – Тогда расскажите нам то, что они говорили.

Пэл разрешил легкой улыбке пересечь его лицо. – Вы считаете, что я подслушал их личный разговор?

– Я думаю, что вы могли, – сказал Кааврен. – И почти уверен, что вы так и сделали.

– Ну, вы не ошиблись.

– И?

– Грита объяснила юному лейтенанту, что то, что она назвала «главной армией», находится только в десяти или одиннадцати милях от них, и что только один маленький гарнизон расположен между ними и Горой Дзур.

– Гарнизон?

– Так объяснила Грита.

– Что мы знаем об этом гарнизоне?

– Грита сказала, что в нем не больше нескольких тысяч человек, а их оборонительные сооружения крайне слабы.

Да, главную армию это надолго не задержит, – сказал Кааврен, – если эта главная армия действительно достойна своего имени. Есть еще что-нибудь?

– Да, есть.

– Тогда давайте послушаем.

– Они говорили о нас.

– Неужели они делали это? – сказал Кааврен. – Но я не удивлен. Я должен был заметить зуд в шее. Моя мама всегда говорила мне, что если твоя шея слегка зудиться, это означает, что кто-то говорит о тебе.

– Да? – сказал Китраан. – Я не слышал об этом. А что если шея, сзади, не зудится, а болит?

– Это означает, что кто-то вонзил кинжал в вашу шею.

Китраан внимательно посмотрел на капитана, спрашивая себя, не смеются ли над ним; но Кааврен уже смотрел на Пэла, который сказал, – Грита очень хочет причинить нам вред, мой друг.

– Ну, это мы уже знаем. Но есть ли у нее план, что она собирается делать?

– О, у нее всегда есть план. Это у ней в крови.

– А. Печь говорит, что свеча жжется? Но дальше, мой друг. Давайте выслушаем этот знаменитый план, так как я не сомневаюсь, что вы подползли достаточно близко и оставались там достаточно далеко, чтобы услышать каждую подробность.

– Да, вы недалеко от истины, – сказал Пэл, разрешив себе слабую улыбку.

Тем временем, пока он говорил, все остальные собрались вокруг и даже придвинулись поближе, чтобы лучше слышать. Зарика нахмурилась, как если бы подумала о том, можно ли это разрешить, но, в конце концов, не сказала ничего. Пэл, со своей стороны, быстро заметил зрителей, но потом опять перенес внимание на Императрицу и Кааврена.

– Она хочет, – сказал Пэл без дальнейших вступлений, – захватить нас врасплох между их отрядом и армией, к которой мы все так близки.

– Неужели это ее план? – сказал Китраан, и на его лице отразилось изумление.

– Без всяких сомнений, – ответил Пэл.

– И, тем не менее, я ничего такого не слышал.

– Вы слышали, мой друг, – хладнокровно сказал Пэл. – Однако, не услышали.

– Как, я не услышал? Тем не менее, даю слово, мое внимание было сосредоточена на их разговоре, а не на чем-нибудь другом.

– Тем не менее, когда Грита сказала, что они будут молотком, что, по вашему мнению, она имела в виду?

– Ну, не знаю.

– А когда лейтенант заметил, что главным в этом деле является наковальня?

– Ну-

– И Грита сказала, что надо подождать, пока наковальня примет лучшее положение перед ударом?

– Даю слово, – прошептала Зарика, – я думаю, что только теперь сама стала понимать.

– У Пэла великолепный слух, – сказал Кааврен, тоже тихим шепотом. – Я имел возможность заметить это раньше.

– Но тогда, – продолжал Китраан, – они сказали где и когда?

– Да, они сказали и это, – ответил Пэл, – и в выражениях, которые не оставляют место для недопонимания.

– Ба! – воскликнул Китраан. – Невозможно!

– Как раз наоборот.

– И тем не менее-

– Слушайте, мой юный друг, и учитесь.

– Очень хорошо, я слушаю.

– Когда мы сидели-

– Сидели!

– Ну хорошо, когда мы там лежали, скорчившись-

– Я до сих пор не могу поверить, что человек может занимать так мало места.

– О, это можно сделать, поверьте мне – ведь, как вы понимаете, нас не должны были видеть.

– Да, верно, не видеть и не слышать – хотя, откровенно признаюсь, в то время я был убежден, что весь лагерь слышит, как бьется мое сердце, во всяком случае прежде, чем они заметили джентльмена, которого мы оставили спящем на посту.

– Ба. Там не было настоящей опасности.

– Итак, признаюсь, вы убедили меня. Но давайте продолжим. Пока мы лежали скорчившись, эта Грита и лейтенант Тсеранок –

– Тсанаали, – мегко поправил его Пэл.

– Да, Тсанаали, говорили между собой.

– Точно, – сказал Пэл.

– И я внимательно слушал, что каждый из них сказал другому.

– Ба!

– Но, я действительно слышал все, что они сказали.

– Да, это я принимаю.

– И хотя только теперь, после вашего объяснения, я понял их слова о молотке и наковальне-