Властелин (Капитан Ульдемир - 3)
Шрифт:
– Вставай, Властелин. Пойдем.
– Куда и зачем? – спросил Изар, тоном выказывая недовольство. – И что это на тебе за черные паруса?
В другом случае Ум Совета наверняка ответил бы шуткой: на сей раз он остался торжественно-серьезным.
– В этот день ты должен вознести просьбу Богу Глубины.
– Ага, – пробормотал Изар, понимая. – Посвящение?
– Да. Только сперва надень это.
Он выпростал из балахона руку со свертком. Изар развернул. Там оказался такой же маскарадный наряд.
– Цвет мог бы повеселее быть, – упрекнул он.
– Придумано не нами. Черный – цвет Глубины.
– Глубины чего? Моря?
– Всего. Земли. Пространства. Постой. Помогу тебе облачиться.
Изар набросил на себя одеяние.
– Люди шарахаться будут… – пробормотал он.
– Мы никого не встретим по дороге. Я приказал. Меня еще слушаются – по старой памяти.
– Куда же мы пойдем?
– Увидишь. Недалеко.
Они вышли. Долго шли коридорами, сворачивая, опускаясь на несколько ступенек, потом опять поднимаясь; человеку, плохо знакомому с Жилищем Власти, заблудиться в его переходах ничего не стоило. Потом стали спускаться по лестнице – одной из заброшенных, каких в Жилище было множество. Оказались на первом этаже. Еще одна лестница вниз. Подвал.
– Ты ведешь меня в преисподнюю?
– Здесь это слово неуместно. Будь осторожен в речах. Кто знает…
Старик не закончил, умолк.
– Мы придем когда-нибудь?
– Еще немного терпения, Властелин.
Узкий подвальный ход. Протискиваясь по нему, Изар задевал плечами за стены. Потом ход расширился. И кончился, упершись в железную дверь.
– Что это, Ум Совета?
– Тут ты должен называть меня Посвященный.
Изар повиновался, невольно проникаясь ощущением серьезности и таинственности предстоящего.
– И все-таки: что там, Посвященный?
– Не забудь: Жилище Власти некогда было крепостью. Она строилась постепенно, разрасталась век за веком. Вот эти стены сложены четыре тысячи лет тому назад, а может быть, и еще раньше… Конечно, дверь куда новее. А за ней начинается подземный ход.
– Тоже древний?
– Под нашим городом целый подземный лабиринт, а под Жилищем Власти он особенно разветвлен. Никому не известно, когда он создавался.
– Во времена самой первой Истории?
– Первая она для нас. Но ведь и до нее что-то могло быть…
– Ты веришь в это?
– В молодости не верил. Как и ты сейчас. Но чем больше живешь, тем лучше понимаешь простую истину: в этом мире все возможно. Потому, может быть, что, как сказано в легендах – хотя и не прямо, – этот наш мир тесно переплетается с другими мирами – не «этими» и не «нашими».
– Наверное, чтобы размышлять о таких вещах, нужно иметь много свободного времени… Но чего мы ждем?
– Я жду, пока ты перестанешь внутренне суетиться. Постарайся ко всему относиться серьезно.
Они постояли перед дверью еще минуту-другую.
– Теперь можем идти.
Замысловатым старинным ключом Посвященный отпер замок, с усилием отворил дверь. Первым вошел в подземный ход, подождал, пока не перешагнул высокий порог Изар, и запер дверь изнутри. Их охватила мертвая темнота.
– Если бы ты предупредил, я взял бы фонарь…
– Это было бы неуместно. Обожди немного.
Во мраке лишь по шуршанию одежды можно было понять, что старик совершает какие-то движения, делает шаг, другой… Потом звякнуло железо, посыпались искры – невиданной, как подумалось Изару, яркости. Впрочем, вероятнее всего, это в темноте так казалось. Еще удар, еще… Затлел трут. Старик дул, закашливаясь. Потом возник язычок пламени: загорелся тонкий лоскутик древесной коры. И неожиданное пламя осветило ход, в котором они стояли, – каменную кладку стен, пол, сводчатый потолок.
Это загорелся факел, который старик теперь держал в руке. Из стенного зажима он вынул еще один, зажег от первого, вручил Властелину.
– Теперь можем идти.
Двинулись. Ход изгибался, местами от него ответвлялись другие коридоры, поуже или пошире; Ум Совета шел уверенно, ни разу не замедлив шага. Свернули еще раз; за поворотом ход стал опускаться все ниже и ниже. Воздух был сыроватым, но не затхлым – наверное, тут существовала какая-то система вентиляции. Глубже, глубже, еще глубже…
– Подниматься назад будет весело, – проворчал Изар.
– Нелегко, да. Особенно мне. Но я проделываю этот путь, надо полагать, в последний раз.
– Почему?
– Надеюсь, что теперь Посвящение перейдет на тебя. И освободит меня.
– Разве у меня и так мало дел?..
– А тебе ничего не придется делать. Отцу твоему, во всяком случае, это ни разу не доставило никаких забот.
– Зачем же тогда вообще…
– Так повелось издавна.
– Форма осталась, смысл утерян?
– Можно судить и так. А может быть – не было надобности в наших действиях.
– Какие же действия, если суть дела непонятна?
– Понадобилось бы – стала бы понятной.
Изар не стал возражать, справедливо полагая, что со стариками вообще спорить бессмысленно: они уже мыслят иными категориями. Да, собственно, так и должно быть.
Наконец (одна Рыба знает, сколько они уже прошли) уклон начал уменьшаться, скоро совсем исчез, пол снова стал горизонтальным. А впереди почудился свет. Нет, не почудился: на самом деле оказался. Светилось непонятно что: как будто самый потолок – бледным, но вполне достаточным светом; достаточным, чтобы и без помощи факелов увидеть, что ход здесь кончается, упираясь в гладкую каменную стену. Не дойдя до нее несколько шагов, Ум Совета остановился.
– Пришли, – сказал он.
Изар осмотрелся вокруг. Ничего не было. Просто кончился ход. Или, может быть, не стена была перед ними, а тоже какая-то дверь особого толка?
Он высказал эту догадку вслух. Старик кивнул.
– Да. Глубина начинается за ней.
– Почему же ты не откроешь? Чего мы ждем?
– Ничего. Открыть ее нам не только не по силам; нам запрещено пытаться проникнуть за нее именем Бога Глубины.
– Зачем же мы пришли?
– Совершить обряд. Преклони колени.