Властелин Огненных Земель
Шрифт:
Он нашел-таки уязвимое место в броне. Что-то ужасное вспыхнуло в темных как полночь глазах, а скулы опасно побледнели. Овод зацепил противника – и это могло стоить ему жизни. Дюрандаль обеими руками вцепился в спинку кресла, и пальцы его побелели так, словно он пытался сломать ее.
– Это долгая история, – хрипло произнес он. – Давайте прежде разберемся с войной.
– Как угодно вашей светлости. Мы можем вспомнить старых друзей и позже.
– Факты говорят о том, что даже у величайших из людей есть свои слабые места. Я искренне верю в то, что король Амброз великий человек, но и он не лишен недостатков. Тридцать лет назад, будучи еще наследным принцем, он пережил жестокое унижение в Кэндльфрен-Парке. Он признался мне, что это он после этой истории уговорил
– Не умер, а был убит.
– Якобы был убит. Доказательства этого спорны, а подозреваемый, сэр Йорик, давно уже мертв. Амброз послал его в Бельмарк, и Амброз – единственный человек, доподлинно знающий, какие инструкции дал он своему бывшему телохранителю. Его версия – и он совершенно убежден в ее истинности, я уверен в этом – заключается в том, что он категорически запретил Йорику каким-либо образом мстить за Клинков, погибших в Кэндльфрене. – Лорд-Канцлер поднял взгляд на своего слушателя в ожидании реакции и пожал плечами. – Было ли это тем, что услышали бы независимые свидетели, или нет, я не имею ни малейшего представления, но королевские приказы бывают весьма спорными, сэр Овод. Да и память их порой подводит. Мы все склонны запоминать вещи такими, какими нам хотелось бы их помнить; эта слабость присуща всем людям, и мой опыт говорит о том, что великие подвержены ей в той же степени, что и простолюдины. Плохо это или хорошо, именно в это теперь верит мой господин: он убежден в том, что не только не отдавал приказ об убийстве, но категорически запрещал его.
Овод тоже оперся рукой о спинку кресла, пристально глядя на своего гостя.
– В таком случае он выбрал неудачного исполнителя. Он мог бы предвидеть угрозу.
Дюрандаль приподнял свои тяжелые черные брови.
– Он может согласиться признать это. Я не могу обещать этого, но…
– Этого недостаточно. Память может и изменять вашему монарху, но воспоминания моего короля абсолютно ясны и четки. Его отец был убит. Предсмертные показания трех свидетелей подтверждают последовательность событий. Война будет продолжаться до тех пор, пока Амброз не признает свою вину и не принесет извинений – не маловразумительных дипломатических вывертов, но недвусмысленного признания вины и просьбы о пощаде. Радгар поклялся кровно мстить. Согласиться на что-либо меньшее, чем голову Амброза, было бы для него огромной уступкой.
Долгую минуту они молча смотрели друг на друга, словно два дуэлянта, прикидывающих свои дальнейшие действия. Разумеется, этот момент предвиделся заранее. Дюрандаль никогда не решился бы на тайную заграничную поездку, не имея в запасе какого-нибудь нового удара. Тергианское правительство посдувало бы всю черепицу со своей крыши, доведись ему обнаружить здесь его, первого министра зарубежной державы, угрожающего консулу другой державы оружием. Сколько еще времени осталось до обычного наплыва купцов, явившихся за охранными грамотами? Как долго смогут Бычехлыст и Виктор сдерживать их, если они придут? У Дюрандаля осталось совсем немного времени для розыгрыша своего нового гамбита.
И он не заставил себя ждать.
– Насколько я понял, – произнес канцлер, глядя в упор на Овода, – королева Кульфре скончалась совсем недавно.
Намеки роились в воздухе подобно пчелам. Слова мелькали подобно шпагам: удар, парирование, атака…
– Можете ли вы гарантировать это?
– Он предложил это сам.
– Она согласится?
– Она исполнит свой долг.
– И возмещение убытков.
– Разумеется.
– Но это все еще не извинение!
Дюрандаль улыбнулся. Он скосил глаз на кресло и заломил бровь. Черт подрал, этот человек умел держаться.
– Прошу вас, садитесь, милорд, – сказал Овод и подвинул кресло для себя. Ему требовалось время обдумать ситуацию, так что он заговорил о Кульфре – безопасная тема, не требовавшая размышлений.
– Ее жизнь сложилась очень трагично. Она едва не умерла, потеряв ребенка через несколько месяцев после их свадьбы, и так до конца не выздоровела. О новых детях речи и быть не могло. Но она никогда не жаловалась, не грустила, даже испытывая боль. Смерть стала для нее избавлением. Радгар редко спал один эти десять лет, но всегда вел себя благоразумно. Он выказывал ей почет и уважение, и он никогда не выставлял своих подруг напоказ. Он отказался разводиться с ней, как короли часто поступают с женами, неспособными выносить наследника, – как поступил король Амброз со своей первой женой.
– Принцесса утешится, выслушав это описание. Не так быстро!
– Повторяю, принцесса – это еще не признание и извинение.
– Но ненамного хуже их. – Дюрандаль откинулся на спинку кресла и вытянул длинные ноги. – Видите ли, сэр Овод, всех в Шивиале с рождения приучают к мысли о том, что бельцы – чудовища, хуже зверей. Они живут в пещерах и пожирают детей. Король Эйлед официально описывается пиратским вожаком. Я и сам верил в значительную часть подобной ерунды до тех пор, пока, несколько месяцев назад, война не стала моим непосредственным делом, и я не начал задавать вопросы. Редкие шивиальцы возвращались из Бельмарка, но посольства там бывали, как наши, так и других государств, так что мне удалось отыскать людей, побывавших там. Я был поражен, услышав, что средний белец живет в гораздо лучших условиях, нежели средний шивиалец, что у дворянства там больше… Ладно, вы это и сами прекрасно знаете. В Шивиале этого не знают. Большая часть Эйрании информирована ненамного лучше. Разумеется, Амброз знает правду, как знал ее уже много лет. Подпиши мой августейший повелитель договор с вами и скрепи он его, отдав замуж свою дочь, это стало бы признанием равенства. Возможно, это не совсем то извинение, которого ждет от него Радгар, но это было бы значительной уступкой. Он и его династия поднялись бы в глазах мира до подлинно королевского статуса, а от Бельмарка не отмахивались бы больше, как от пиратского гнезда.
В первый раз за все время Овод улыбнулся.
– Вы красноречивы, брат, но Радгар никогда не покупался на красивые слова. – Возможно ли это? Духи, неужели им удастся наконец остановить это безумие и страдания? Все это началось со свадьбы. Возможно, другая свадьба сможет прекратить это. – Насколько я помню, у короля Амброза один сын и одна дочь?
– Наследный принц Амброз очень горластый и порой еще мокроштанный наследник. Принцессе Малинде почти семнадцать – о ее красоте не слагают легенд, но она достаточно привлекательна, чтобы заставлять мужские сердца биться чаще. Она… гм… – Дюрандаль деликатно кашлянул. – Не будь я в настоящий момент дипломатом, я бы охарактеризовал ее как здоровую девку. Не заморыш, это уж точно. Его величество только что огласил свою помолвку с принцессой Дьердой Жевильийской.
– И рассчитывает произвести на свет еще нескольких наследников? И как, он еще способен на это?
Лорд-канцлер Шивиаля пожал плечами.
– Его нынешняя подруга утверждает, что да. Пятьдесят один год – еще не старость.
– Еще толст?
– Толще.
Если Малинде семнадцать лет, этот брак не лишен смысла. Радгару недавно исполнилось тридцать. С переговорами нельзя затягивать, ибо ему нужна новая жена для того, чтобы обеспечить наследование трона. Это и объясняло поспешный визит Дюрандаля. В порту всегда найдутся бельские суда, готовые отвезти фейна Оффольда обратно в Огненные Земли… Он так и так скоро собирался туда. Удастся ли уговорить Радгара в том, что рука дочери Амброза – единственное извинение, которое можно вытянуть из этого человека, и что вся остальная Эйрания увидит в этом и признание, и капитуляцию?
– Это подействует? – тихо спросил Дюрандаль.
– Не знаю, – признался Овод. – Я знаком с Радгаром с детства, но он не устает поражать меня. Значительной части своих успехов он обязан своей непредсказуемости – как очень хорошо известно Шивиалю. Я видел его мягким, бесцеремонным, щедрым и непробиваемым – все на протяжении одного часа. Единственное, что есть в Радгаре предсказуемого, – это что он всегда добивается того, что хочет.
– Таковы привычки королей, – с чувством произнес Дюрандаль.