Властелин воды
Шрифт:
– Прямо сейчас мне светит сухая чистая постель, – сказал Клаус, разворачивая старейшину в сторону дороги. – И размышление над тем, как лучше организовать нашу новую встречу. Она думает, что это был сон, что все наши нежные свидания ей привиделись, между прочим. Мне было на руку, чтобы она так думала, – раньше, но не сейчас. Мне нужно доказать ей, что те сны на самом деле были явью. Сегодня стало ясно, что время пришло.
– Безумие! – воскликнул Генрик, воздевая руки к небу. – До вас не дошло ни слова из того, что я говорил!
– Дошло, – отмахнулся Клаус. – Но я не согласен. Знаешь, ты не прав… по поводу того, что она чувствует. Я не удивлюсь, если она до сих пор этого не осознала, но она любит меня, Генрик. Ты наблюдал все это, но ты не держал ее в объятиях. – И тут он словно прозрел: – Боги, так вот в чем дело! Мы с отцом пали жертвами любовной лихорадки. И в том, что ты не видишь
Глава 15
Бэкка подошла к водопаду с некоторой опаской. Он был таким же, каким она видела его во сне, – зачарованное, неземное место, залитое лунным светом. Он падал со скал, издавая громоподобный звук, рождая огромные невесомые облака, поднимающиеся над водой. Река пела с ним в унисон и разгоняла невесомый туман. Она несла свои воды на юг, затем поворачивала и исчезала среди свесившихся в воду веток.
Девушка спешилась и привязала мерина к молодым деревцам. Там, в центре, было место, где они стояли с Клаусом, где он обнимал ее, где под напором его страсти и чувственности она чуть было не лишилась невинности… или лишилась, если это был не сон.
Поднявшийся было ветер стих. Воздух был горячим и неподвижным, и она откинула капюшон с лица. Здесь в нем не было необходимости, он нужен был только на дороге, где ее могут случайно узнать.
Она не собиралась задерживаться здесь надолго. Она даже начала сомневаться, а стоило ли вообще сюда заезжать, как вдруг в кустах малины, чуть выше по реке, мелькнуло светлое пятно. Ее сердце подпрыгнуло и тут же оборвалось. Страх холодными пальцами шевельнул волосы на голове и, как ленивая змея, скользнул вниз по спине, пригвождая ее к месту. Этого не могло быть! Но это было. Там был длинный шарф, который прежде дополнял ее наряд, а теперь развевался на внезапно поднявшемся ветру. Именно его недоставало, когда она вернулась назад, на бал.
Вернулась! Но, выходит, это был не сон, следовательно… Готовая потерять сознание, она, силясь найти логическое объяснение, мысленно обратилась к тому моменту, когда потеряла шарф. Но она не теряла его… Его забрал Клаус! Он схватил его и исчез. И в мгновение ока она вернулась в Грейндж, именно на то место, откуда он ее похитил. Она только сейчас это поняла. Голова ее была забита любовью, похотью и им.
Бэкка огляделась, ожидая, что вот-вот из тумана появится Клаус, но этого не произошло. Она была одна, а с ней лишь его призрак, воскрешенный памятью. Призрак обнимал ее, ласкал, доводил до исступления, воплощая все ее самые смелые фантазии. Она влюбилась в него. Не столько в обычного, физического Клауса Линдегрена, сколько в загадочного, потустороннего Клауса, которого она боялась так же сильно, как и любила, потому что не могла до конца понять. Но именно это и лежало в основе качеств, которые привлекали ее. Ни один из джентльменов, которых ей приходилось встречать, не обладал ими. И хотя за свою жизнь она встречала мужчин не так много – только тех, кто приезжал к отцу играть в карты, – они не шли с ним ни в какое сравнение, казались пресными и примитивными. В них не было глубины, когда, счищая один слой, обнаруживаешь под ним драгоценное покрытие, причем каждая последующая оболочка замечательнее предыдущей. Как могла женщина не любить мужчину, который преклонялся перед ней, боготворил ее? Как могло не пленить ее, после смерти матери лишившуюся отцовского тепла и ласки и нуждающуюся в любви, нежное участие? И мужество, которое презирало смерть? Именно в этом заколдованном месте она больше не могла отрицать того, что было известно с самого начала: она встретила свою вторую половинку, человека, схожего по духу. И ей пришлось сделать скачок во времени и пространстве, чтобы наконец осознать это.
Однако она пока не могла простить ему намерения выполнить свой долг и оставить ее одну с ребенком, без возможности увидеть его вновь. Он мог сделать это еще во сне, который оказался вовсе не сном, в то краткое мгновение, когда он остановил ход времени. Но он не сделал. Он остановился в последний момент, пошел наперекор зову плоти, который сводил его с ума. Он попросил довериться ему. Как он тогда сказал? Вам можно и не доверять себе, если вы доверитесь мне, Бэкка. Позвольте, я вам это докажу. И тогда время застыло. Что он имел в виду? Что ее страхи беспочвенны? Что его любовь к ней сильнее инстинкта, порождаемого его астральной природой, который вызывал у него бешеную похоть в ответ на зов брачного периода? Он любил ее, даже если сам до конца этого не понял. Здесь не могло быть ошибки, к тому же он совладал с зовом собственной плоти. Но если бы ему это не удалось, смогла бы она оттолкнуть его, переступить через собственную жажду наслаждений? Судя по тому, как страстно желала она навсегда забыться в его объятиях, ответ «нет». Для того чтобы разлучить их, необходимо было запредельное по человеческим меркам расстояние. К тому же, если по какой-то дикой случайности все, сказанное им, окажется правдой, его навсегда выдворят из Иного мира за невыполнение долга. Если все дело в этом, она не позволит, чтобы он по ее вине лишился бессмертия. Одна только мысль, что подобное бремя может лечь на ее совесть, была невыносима.
Время снова застыло, но на этот раз иначе. Она не могла точно сказать, сколько времени прошло, прежде чем она смогла сделать шаг к шарфу. Трепеща в горячем ночном воздухе, он манил ее, и она шла, словно под гипнозом, пока не приблизилась к нему на расстояние вытянутой руки. Но в тот же миг сильный порыв ветра сорвал его с куста и понес к водопаду.
Бэкка бросилась следом, не понимая даже, зачем. Она была уверена, что должна его вернуть. Это все, что осталось от Клауса. Вещь, которая хранит его прикосновения. Это все, что ей нужно. Подхваченный ветром шарф парил над кромкой воды. Она сбросила марокканские кожаные туфли, чтобы не намочить их, если придется лезть в воду, и плащ. Он был слишком тяжелым и потянул бы ее ко дну, поэтому она решила оставить его на берегу. Со стороны это напоминало какой-то танец: она металась по берегу в тщетной попытке схватить ускользающий шарф, подпрыгивала, а он уплывал у нее из рук. Она ничего не могла с этим поделать! Постепенно она зашла в воду, где течение так и норовило сбить ее с ног. На этот раз некому было ее подхватить. Не было сильных рук, готовых поддержать. Как ей не хватало сейчас этих рук, хотя она по-прежнему их боялась, точнее, боялась оказаться в их кольце, потому что из этого томительного плена не было возврата. К тому же ей по-прежнему было стыдно. Она уступила своим желаниям, полагая, что это сон, и…
Нет! Она не может и не станет думать об этом. Во многом еще предстояло разобраться, хотя он и так рассказал немало. Ее рассудок этого сейчас просто не осмыслит. Ей хотелось только заполучить шарф. Это была единственная связующая их нить, ее единственное доказательство, а без него она никогда не заставит себя поверить. Пока он будет у нее, она не забудет причины, по которой его однажды лишилась. Она нуждалась в нем как в напоминании о том, что поставлено на карту, если она поддастся искушению в момент слабости.
Она заходила все глубже. Вода уже была ей почти по пояс. Шарф развевался над головой, как парус у корабля, но она не рискнула подпрыгнуть, боясь потерять опору и быть унесенной течением. Да в этом и не было необходимости. Внезапно шарф упал вниз и накрыл ее с головой. Свободные концы обвили и сдавили ее горло. Шелк закрыл лицо. Но даже сквозь него она смогла различить зеленоватую женскую фигуру с длинными волосами, в которые были вплетены тонкие стебли морских водорослей. Капли воды, сверкая в лунном свете, блестели в них, как бриллианты.
Бэкка открыла рот, чтобы крикнуть, но ей это не удалось. Шелк забился в рот, перекрыв дыхание. Она рванула петлю на шее, но тщетно – та еще больше затянулась. Что-то тащило ее вниз. Последним, что она услышала, прежде чем уйти под воду, был злой женский смех.
Все сомнения в существовании астральной реальности исчезли, когда Бэкка оказалась под водой. Она перешла границу физического мира и оказалась по ту сторону, где астральные боги управляли временем, как хотели. Она узнала пьянящий, будоражащий аромат, который запомнился ей в прошлое посещение. Тогда она сочла все это сном, но сейчас иллюзий у нее не осталось. Свежесть воды, аромат трав и растений, которые росли в ней, ударили в нос. Загадочно. Пьяняще. Это был аромат древних тайн, ощущения, заложенные еще в прошлой жизни, – странные, но смутно знакомые. И конечно, здесь пахло им. Но на этот раз перенес ее сюда не Клаус. И не было радужного марева, которое вело их. Только темнота. Шарф из шелка, который увлек ее за собой, закрывал глаза, а руки были опутаны тонкими, но крепкими, словно лоза, нитями, которые выделяли млечный сок и пахли землей. И хотя ей удавалось шевелить кистями рук, полностью освободить их не получалось. Почва здесь была твердой и неподатливой. Бэкка выгнулась и нащупала нечто, похожее на пол. Скала! Может, это пещера? Эхо разнесло ее крик. Но через повязку не пробивался свет. Темнота стояла кромешная.