Властелины ринга. Бокс на въезде и выезде
Шрифт:
Я постараюсь по крупицам воссоздать кое-какие детали того, что произошло 8 июня в битве при Мемфисе. Первый раунд получился довольно суетливым. Тайсон был активнее и больше напирал, но и получал тоже больше. Собственно, по-настоящему только он и получал, правда, пока немного. Тем не менее судьи единодушно отдали этот раунд ему. Один из американских репортеров назвал это прощальным подарком Тайсону.
Начиная со второго раунда Леннокс прочно захватил инициативу; настолько прочно, что после боя его тренер Эмануэль Стюард сказал: «Такого слабого спарринг-партнера,
Во втором раунде произошло одно банальное, но роковое для Железного Майка событие: он пропустил очень сильный удар. Сам он даже точно не помнит, в каком это было раунде, только говорит, что в начале боя. Однако его тренер Рон Шилдс считает, что именно во втором, а пропущенный удар был апперкотом. По его словам, после этого раунда Тайсон сказал ему: «Мне больно». Вот так просто, по-человечески.
Среди немногих оставшихся у Тайсона выдающихся боксерских достоинств – его потрясающий автопилот. Это особенно хорошо видно во всех легитимно проигранных им боях: с Дагласом, первом с Холифилдом и, вот теперь, с Льюисом. Во всех этих поединках он рано пропускал сильные удары и дальше работал в каком-то полузабытьи. В бою с Дагласом он, даже не приходя в сознание, в восьмом раунде чуть не нокаутировал почувствовавшего себя звездой Бастера, однако Даглас встал и закончил начатое в десятом раунде.
Видимо, в таком состоянии многие боксеры, и, прежде всего, Тайсон, в значительной степени теряют чувствительность к боли. Иначе просто невозможно понять, каким образом поистине Железный Майк выдержал кошмарные удары Льюиса. Абсолютно все жертвы Леннокса говорят, что бьет он просто страшно. Льюис после боя отдал должное способности Тайсона держать удар и сказал, что у него самого от этих ударов руки болели от кистей до плеч. Будь на месте Тайсона кто угодно другой, кроме, пожалуй, Холифилда, наделенного этим талантом в неменьшей степени, он бы раз двадцать упал замертво.
Но и такая способность держать удар не может спасать бесконечно. С третьего по седьмой раунды Майк дрался на автопилоте, но, перед тем как выйти на восьмой, сказал своему тренеру: «У меня нет сил». Через две минуты двадцать пять секунд он был нокаутирован.
Чуть позже Тайсон скажет: «Я рад, что Леннокс не убил меня».
«Я бы никогда не смог его побить. Он слишком большой и сильный для меня…» Кто еще несколько дней назад мог представить себе, что Тайсон скажет такое?
А такое: «Я уважаю этого человека, как брата. Я люблю его и его мать. Я бы никогда не сделал ничего неуважительного по отношению к нему». Недавний укус за бедро а lа Мухтар, видимо, также был признаком особого расположения и братской любви.
«Он потрясающий, великолепный боксер. Снимаю перед ним руку», – Майк, разумеется, имел в виду шляпу. Он просто оговорился, сказав hand вместо hat. Непривычные слова даются тяжело. Впрочем, если бы автопилот Тайсона был еще чуть-чуть совершеннее и он продержался бы еще пару раундов, вполне возможно, что после такого боя Тайсон смог бы снять перед Льюисом шляпу вместе с головой. Большинство боксеров, погибших на ринге, становились жертвами именно собственной выносливости и смелости.
Еще Железный Майк извинялся. Больше, чем за всю предыдущую жизнь. Извинялся за то, что покусал Льюиса, за то, что обещал съесть его детей, за то, что называл его недостойным и ненастоящим чемпионом мира… Этому не было конца. Казалось, еще немного, и он станет извиняться за то, что родился на свет. А еще Тайсон расцеловал мать Льюиса. И, наконец, сделал нечто совсем уж невообразимое: когда Леннокс давал свое послематчевое интервью, Железный Майк неожиданно протянул руку и стер с лица своего мучителя не то пот, не то кровь – не исключено, что свою собственную. Говорят, при этом жесте Тайсона десяток телохранителей, стоявших вокруг, вздрогнули и приготовились к прыжку, а потом удивленно переглядывались.
Когда же слово дали Тайсону, его было не остановить. Кроме всех комплиментов, о которых уже говорилось, он сказал, что ему никогда бы и в голову не пришло прибегать к грязным приемам в бою с Льюисом, потому что британец – боец чистый, а он использует грязную тактику только с такими грязными соперниками, как Холифилд и Бота. Если с Ботой он слегка передернул, то в отношении Холифилда, безусловно, прав: Эвандер – боец действительно грязный, что красноречиво подтвердил его недавний бой с Рахманом.
Еще Тайсон много раз благодарил Льюиса за то, что тот дал ему шанс. Если бы я был Станиславским, то, слушая Тайсона, сказал бы: «Верю». Непрофессиональный актер так играть не может. Или, может быть, столь естественно может играть только непрофессиональный актер? Основоположники итальянского неореализма принципиально отказались от услуг профессиональных актеров – и не прогадали.
Я верю Тайсону. Будь ты хоть десять раз непрофессионалом или, наоборот, супер-профессионалом, так здорово играть что бы то ни было после той порки, что устроил ему Льюис, невозможно. Какая игра, если Майк перепутал руку со шляпой. Он не мог даже прямо стоять. В его согбенной позе в сочетании со смиренными речами было что-то от гоголевского Акакия Акакиевича, у которого только что украли шинель. Но даже Акакий Акакиевич не благодарил своих грабителей.
А ведь Льюис действительно обобрал Тайсона, пускай самым честным и благородным образом. Он лишил его славы. Через несколько часов Майк скажет: «Меня теперь, наверное, забудут. Мне некуда идти и нечем заняться».
Тайсон многократно просил Льюиса о матче-реванше, не понимая, что своими комментариями в стиле «мне никогда его не побить» сам лишал себя этого шанса. И кто-то еще говорит (а говорят многие) об игре? Что может играть Акакий Акакиевич? Он может только просить вернуть ему шинель, без которой не может жить.
«Мне не нужны деньги. Мне нужно быть великим. Деньги для меня, как песок: я стискиваю их в руке, и они утекают между пальцами. Точно так же и с женщинами. Иногда я сжимаю их в своих объятиях слишком сильно, потом смотрю вокруг – а их уже рядом со мной нет», – конечно, Акакий Акакиевич ничего подобного сказать бы не смог, но, с другой стороны, вся разница заключается в том, что у каждого есть своя шинель, без которой он не может жить.
«Не надо быть Нострадамусом, чтобы предсказать, что Тайсон плохо кончит», – не так давно заметил Тедди Атлас, выдающийся тренер и птенец гнезда еще более выдающегося тренера Каса д’Амато; из этого же гнезда вылетел и Тайсон. Атлас в свое время покинул свою alma mater, поссорившись с д’Амато из-за того, что, как он считал, Кас слишком много позволял своему главному ученику, ставшему его приемным сыном.