Властелины ринга. Бокс на въезде и выезде
Шрифт:
Николай Валуев победил белоруса Сергея Ляховича и завоевал право на бой с чемпионом мира по версии WBA Русланом Чагаевым из Узбекистана, которому проиграл этот самый титул в апреле прошлого года.
Если двум плохим парням нужно что-то такое, чего на двоих не хватает, они из-за этого дерутся, и победитель забирает все. Если двум хорошим парням нужно что-то такое, чем поделиться категорически невозможно, они делают то же самое, и победитель опять-таки забирает все. Разница между добром и злом, как видим, здесь сужается до минимума, а в некоторых случаях, как это ни прискорбно, вообще стирается.
На двух хороших парней,
Проблемы убить время до боя, чтобы не слишком психовать, в Нюрнберге не существует. Город очень красив, и здесь есть куда пойти. Поэтому, проснувшись, я отправился обследовать местные улицы и церкви. Впечатлений набрался надолго и, уже свернув к отелю, чтобы оттуда поехать на бой, вдруг услышал развеселенькие старые южно-немецкие мотивчики, которые кто-то очень хорошо играл на гармошке. Я решил послушать эту оптимистическую музыку, так как остро нуждался в чем-то взбадривающем. Все-таки сегодня человек, которого я считаю своим другом, должен был провести бой, в котором решалось все его будущее, все будущее его семьи, вся их жизнь. И чем ближе к бою, тем больше я психовал. Я свернул в переулок и встал как вкопанный. Эти веселенькие песенки играла безногая нищая гармонистка. Нечего сказать, взбодрился. Под впечатлением от увиденного я подумал о том, что, как бы ни закончился этот день, он все равно будет по-своему грустным. Сергей Ляхович тоже нам человек не чужой, и в его жизни тоже все зависело от этого боя.
Настроение совсем испортилось, но помощь пришла, откуда я ее никак не ждал. Отель, откуда нас должны были отвезти на стадион, уже был виден, а у меня было еще минут пять – десять времени. Поэтому я сделал маленький крюк и пошел по очень живописной улице, с одной стороны которой была крепостная стена, а с другой – ряд домиков. Из одного окна на первом этаже торчала тетенька крашеных шестидесяти, а то и семидесяти лет, которая неожиданно окликнула меня. Не могу сказать, что ее лицо было порочным. Добро не может быть добрым, зло – злым, масло – масляным, а порок, соответственно, порочным. Это просто он и был, порок собственной персоной, только крайне неаппетитный.
Тетенька обратилась ко мне с самым прямым вопросом из всех, которые я только слышал: «Мужчина, не желаете перепихнуться?» Когда я ответил отрицательно, она поспешила меня утешить: «Да не со мной!» Я опять ответил отрицательно. «Знал бы ты, от чего отказываешься», – донеслось мне вслед. Впрочем, я это уже и сам видел: в следующем окне, два метра на метр, здоровая негритянка чем-то полировала ноги, длинные как весла. Увидев меня, она стала долбиться в окно всеми своими конечностями. Почти тут же раздался стук и в нескольких соседних окнах. Час для ночных забав был ранний, и я здесь был в полном одиночестве, а потому имел полный аншлаг. Женщины наперебой долбились в окна, сгорая от желания меня обнять, но я повел себя как настоящий руссо туристо, облико морале. Меня ждал его величество бокс, и я побыстрее ретировался оттуда, действительно как редкий советский турист брежневских времен, который боялся не только жены, но еще и партии и правительства. Причем жены он боялся только тогда, когда она была близко, а партии и правительства и тогда, когда они были очень далеко.
Эта история резко подняла настроение, причем не только мне, но и всем, кому я по дороге ее рассказал. Не знаю почему, но никаких сомнений в победе Валуева у меня после этого не осталось. Надеюсь, он не обидится на меня, узнав, кто именно их развеял.
Еще больше меня приободрил Александр Френкель, родившийся в СССР, а теперь проживающий в Германии, очень талантливый молодой боксер, выступающий в первом тяжелом весе, который проводил здесь свой четырнадцатый бой. Все предыдущие тринадцать он выиграл, из них девять нокаутом. Френкель приятный и красивый парень, и, судя по тому, как на его появление реагировали многочисленные женщины в зале, на той улице, где мне готовы были отдаться за хорошие деньги, ему бы отдались бесплатно.
Александр показал очень хороший бокс, хотя его соперник, экс-чемпион мира Артур Уильямс, активно пытался ему в этом помешать. Впрочем, получилось у него, прямо скажем, не очень; хотя он и возвышался над Френкелем, как нюрнбергская крепость над остальным городом, но Александр все время умудрялся установить выгодную для себя дистанцию и много атаковал.
Уже в первом раунде его преимущество стало подавляющим, а закончил он его блестящей комбинацией из апперкота и двух прямых с обеих рук. Лицо Уильямса после этого приняло какое-то плаксивое выражение, которое с него больше не сходило.
Френкель много атаковал и во втором раунде. Он нанес, наверно, пару десятков увесистых ударов, в том числе левых апперкотов, которые все время заставали Уильямса врасплох, а тот ответил парой неточных левых боковых и одним действительно хорошим правым по корпусу. Но даже этот лучший его удар не остановил Френкеля, который на последних секундах левым боковым послал Уильямса в нокдаун. Спас его только гонг.
В третьем и четвертом раундах Френкель уже откровенно выцеливал Уильямса. Это у него не очень получалось, может быть, от некоторого избытка старания и желания, хотя преимущество его по-прежнему было подавляющим.
Ну а в пятом раунде Френкель наконец-то достиг желаемого. Он провел затяжную серию с обеих рук и забил экс-чемпиона мира в углу. Тот качался, как дерево под последними ударами топора, и, наконец, упал. Уильямс успел встать до того, как рефери закончил счет, но, вместо того чтобы принять стойку и показать, что он к бою готов, даже очень готов, почему-то взял и отправился в угол. Здесь мне вспомнилось, как один из соперников великого чемпиона мира в тяжелом весе Джо Луиса, встав после нокдауна, сказал рефери: «Пойдем, погуляем по крыше». Уильямс, если бы мог говорить, тоже сказал бы что-нибудь в этом роде, но все его мышцы, в том числе и челюстно-лицевые, служили сейчас тому, чтобы удержать его на ногах, хотя им и это удавалось с видимым трудом. Рефери принял единственно верное решение остановить поединок.
Теперь уже от боя Валуева нас отделяло только исполнение гимнов, и ожидание стало совершенно невыносимым.
Все последние дни перед боем Ляхович проходил с каким-то очень агрессивным, вообще-то совершенно не свойственным ему выражением лица, которое прилипло к нему, как маска. Казалось, что он и спал с ним. Такое же лицо у него было и когда он вышел на ринг. Мне кажется, что постоянное напряжение должно было прилично измотать Ляховича. Не могу утверждать, конечно, но думаю, оно повлияло на то, как сложился поединок, и отчасти спровоцировало ту неприятную неожиданность, что поджидала Ляховича во время боя.
Уже в первом раунде стало ясно, что все разговоры о том, что Ляхович стал совершенно другим, которые без устали вел его менеджер Ивайло Гоцев, обычный блеф. На ринг вышел тот самый Ляхович, к которому мы привыкли, но это было совсем неплохо, так как он хороший, обученный боксер. Из новшеств могу только отметить, что он стал значительно больше работать по корпусу, и это иногда доставляло Валуеву неудобства, но и только. Еще у белоруса порой получались левые боковые, совсем редко – удары справа, однако сам он пропускал гораздо больше.