Властитель Вселенной
Шрифт:
Женщина улыбнулась.
— Я не думаю, чтобы эта задержка в пути плохо сказалась на нем. Но мы присмотрим за ним.
Осри ощутил укол иронии. Должно быть, это отразилось на его лице, так как женщина вопросительно посмотрела на него.
— Мы вылетели на Арес несколько недель назад, — пояснил он. — И все последовавшие за этим кошмары приводили к задержкам — не по нашей воле. Просто это — еще одна.
Женщина улыбнулась, но смотрела уже не на него, а на его отца.
Себастьян покачал головой.
— Если что-то здесь поможет мальчику, я буду считать, что эта задержка
Это был вполне дипломатичный ответ, высказанный миролюбивым тоном. Женщина кивнула им обоим и пошла к лестнице на балкон с органом.
Себастьян снова вздохнул, потом перевел взгляд на одну из украшавших стены высоких фресок.
— Некоторые из лучших художников Панархии постарались здесь на славу, — пробормотал он. — Жаль было бы терять возможность ознакомиться с их работой.
Осри кивнул, стараясь совладать с глодавшей его злостью. Он понял, что это еще один миролюбивый жест, на этот раз в его адрес. Что ж, правда, лучше заняться чем-нибудь разумным и познавательным. Поэтому, хоть Осри и не отличался особым интересом к искусству, тем более религиозному, он послушно пошел за отцом вдоль стены храма, рассматривая фрески, мозаики и изваяния.
И как ни странно, некоторые из них начали привлекать его внимание. Уже одно то мастерство, с которым художники какими-то несколькими мазками синтетической краски заставляли фигуры жить, дышать и двигаться в трех измерениях, заслуживало восхищения. И потом, ему нравилось, как свет и тени в этом зале сообщали этим фигурам мощь и величие.
Он пошел бы и дальше, но отец его задержался, внимательно глядя на изображение темного леса, на фоне которого мужчина в древнем одеянии стоял перед каким-то зверем. Осри подошел к нему и услышал, как тот читает вполголоса подпись с таблички на раме картины. Слов он не разобрал.
— Что это, папа? — спросил Осри.
Отец снова покачал головой, будто что-то причиняло ему боль, но не ответил. Осри пошел дальше, стараясь извлечь как можно больше из этой невольной задержки, но что-то в одной из картин привлекло его внимание. Он обернулся, чтобы отпустить реплику, и только тут заметил, что отец исчез.
Осри вытянул шею, пытаясь заглянуть в темневшие там и тут альковы, потом огляделся по сторонам. Странное дело, он не увидел вообще никого, даже конвоиров-морпехов. Он повернулся и двинулся назад, однако какое-то мерцание на самом краю поля зрения заставило его, вздрогнув, повернуть голову. Плечи свело предчувствием. Он увидел мерцающие над чистым полем звезды и зажмурился. Голова закружилась; на мгновение картина, перед которой он стоял, показалась ему настоящим пейзажем.
Он посмеялся над собой и усилием воли заставил изображение стать тем, чем оно и было — картиной, панорамой галактики. Что-то заставило его приглядеться к ней внимательнее, и он разглядел на переднем плане совсем крошечный обитаемый астероид, что-то вроде планетоида Бабули Чанг. Из разбросанных по его корявой поверхности иллюминаторов струился свет, рядом висел пестро раскрашенный древний звездолет.
«Опять эти рифтеры», — брезгливо подумал он и наклонился поближе. Там, на деревянной раме виднелась маленькая медная табличка.
«Камень, отвергнутый строителями, лег в основание фундамента», — гласила она.
Он фыркнул, но обнаружил, что не в силах отвести взгляда от картины, и Откровение поглотило его.
Роже не видела, как уходили остальные, но вдруг до нее дошло, что она осталась в соборе одна. Тревога охватила ее: о чем она только думала?
Она бросилась обратно — туда, где их приветствовала Верховный Фанист. Потом замедлила шаг, увидев у южной стены двоих дулу, гностора и его сына. Свернув к ним, она услышала за спиной шаги, оглянулась и увидела приближающегося к ней рифтера-сераписта. За ним, в северном трансепте, виднелась знакомая фигура Ванна. Она перевела дух.
Оба дулу не заметили ее приближения. Младший протянул руку и взял отца за локоть; лицо старшего казалось изможденным. Она остановилась в нескольких шагах от них, не желая мешать им, но любопытство заставило ее включить усилители.
— Что они с тобой сделали? — спрашивал Осри. Гностор зажмурился и поднял руки закрыть их.
— Что сделал я, — пробормотал он охрипшим от эмоций голосом. Потом он отнял руки от лица и с трудом изобразил некое подобие улыбки. — Точнее, чего я не сделал. — Слеза скатилась по его лицу и упала на рукав.
— Мне снился сон, — сказал Осри. — Я понимал, что это сон, но не мог проснуться, пока он не отпустил меня.
— Расскажи.
Но Осри молчал: мимо них прошел Жаим, высокий серапист. Тот не обратил внимания ни на Роже, ни на двоих дулу.
— Обычный вздор, какой бывает во сне, — буркнул Осри, оглядываясь на рифтера.
В голове у Роже зазвучал принятый голос.
(Роже! Я потерял Эренарха!)
Даже лишенный эмоций сигнал босуэлла не мог скрыть близкого к панике состояния Ванна. Забыв про остальных, Роже вихрем развернулась и бросилась к северному трансепту.
Резкое движение женщины-морпеха, которую он сначала не заметил, застало Осри врасплох. Он посмотрел, как она бежит, потом покосился на Жаима — тот тоже смотрел ей вслед. Интересно, подумал он вдруг, часто ли этот человек видит перед глазами тело Рет в машинном отделении «Солнечного Огня»?
Жаим кого-то ищет, понял Осри. Лицо рифтера было печально, глаза покраснели.
В первый раз увидев в нем не одного из врагов-рифтеров, но человека, Осри ощутил потребность сказать что-то, но его опередил отец.
— Вы кого-то ищете?
Жаим остановился и повернулся к ним.
— Верховного Фаниста, — ответил он. — Я хотел вернуться на «Телварну», а они, — он качнул головой в сторону северного трансепта, — не отпускают без ее разрешения.
— В последний раз мы видели ее, когда она поднималась на балкон к органу, — сказал Омилов. Жаим кивнул и пошел дальше.
— Мне кажется, — сказал Осри, когда он скрылся из виду, — основное, что отличает рифтеров от нашей культуры, — это их упорное нежелание жить по нашим законам, их упрямая уверенность в том, что, скажем так, верность и преданность службе ничего не значат.