Властитель Вселенной
Шрифт:
Рука Вийи зависла над пультом. Она покосилась на Жаима.
— Я бы не стал сердить ее, — тихо сказал он.
— Да, — согласилась она и нажала на клавишу, открывая шлюз. Потом, глядя на Жаима с откровенной иронией, снова наклонилась к микрофону. — Жаим встретит вас и проводит по кораблю.
Жаим включил коммуникатор и настроил волну на ее пульт.
— Отведи ее к остальным, — сказала Вийя. — Я не хочу видеть ее на мостике. Аркад, ты идешь с ними.
Брендон поколебался.
— Нет, — сказал он наконец.
Жаим поднял взгляд. «Я
Брендон выпрямился и прошел к пульту Вийи.
Вийя закрыла люки и запустила программу предстартового отсчета. Потом травянистый пятачок, освещенный дюзами «Телварны», ушел вниз, мелькнули верхушки деревьев, и корабль ушел в ночное небо.
Она не отрывалась от работы, но постоянно ощущала присутствие Брендона, ходившего по мостику от штурманского пульта к люку и обратно. Даже не глядя на него, она могла проследить его перемещения по спектру его эмоций. Ей и в более благоприятных условиях с трудом удавалось блокировать их, а сейчас она была близка к головокружению от усталости и готова сдаться — словно слабые оконные запоры под свирепым должарианским ветром.
Она посмотрела мимо него на экран. По мере того как корабль набирал скорость, звезды на нем становились все ярче, встречный поток воздуха шуршал по обшивке. Аркад сел наконец, так и не произнося ни слова. Она засекла линкор Нукиэля и повернула корабль к нему. Он заговорил.
— На Должаре женщин меньше, чем мужчин?
Для первого залпа это был довольно странный вопрос, и это заставило ее оглянуться на него. Поза его, интонации голоса были ей слишком знакомы, и она поспешно отвернулась, глядя обратно на монитор.
— Рождаются поровну, но от многих избавляются, — ответила она.
— Дефекты? Или просто недобор веса?
— Слабость. — Она рискнула открыть ответный огонь.
Брендон рассмеялся, и она ощутила на себе его взгляд — острый, узкий как лазерный луч, и такой же яркий. Ответное эхо донеслось до нее от сидевших в своей камере эйя: ...тот-кто-дарит-камень-огонъ угрожает Вийе?
Никакой угрозы. Она сложила эти слова в уме, но в глубине сознания, слишком быстро, чтобы они успели уловить ее, мелькнула мысль: никакой ощутимой угрозы.
— Это верно для материка, хотя на островных Матриархатах все по-другому, — произнесла она вслух, скрестив руки на груди. — Это жестокая планета. На заре нашей истории женщины часто поражались еще в детстве болезнью суставов.
Она снова покосилась на него. Поза Маркхема все еще была здесь, но это был не тот долговязый блондин с круглым лицом. Вместо этого склоненную чуть набок голову отличали скулы, обилие заживающих синяков и ссадин на лице, широко раскрытые голубые глаза, чуть вьющиеся, давно не стриженные темные волосы. Она ощущала внимание, с которым он слушал ее, и снова отвернулась.
— Если это разговор о местных особенностях, — сказала она, — мы к ним приспособились.
Брендон снова засмеялся. Легкое изменение, не больше, чем рябь на поверхности, мелькнуло на его эмоциональном фоне, но под этим таился бездонный омут. Она не хотела узнавать, что в этом омуте.
— Вы всегда обезоруживаете, прежде чем уничтожить? — отпарировал он.
— Не я начала этот разговор.
— Нападение — лучшая защита, — произнес он и тут же выстрелил в упор. — Почему вы избегали меня все эти последние недели?
Она с запозданием поняла, что его вступительный разговор на посторонние темы был не нападением, а жестом. Он знал, как не любят должарианцы недоговоренность.
— Долгие беседы с панархистами не входят в число моих предпочтений.
— Ради того, чтобы избегать меня, — продолжал он, — вы бросили людей из своей команды одних питаться, одних тренироваться и, наконец, одних зализывать раны. — Он махнул рукой в сторону кают-компании. Краем глаза она уловила это движение: длинные пальцы, блик на перстне.
«Он нас знает».
Она сполна оценила угрозу, таившуюся в его знании должарианской психологии.
— Вы избегали меня, рискуя потерять свою команду, — завершил он. — Я пытался понять, почему. — Он встал и снова заходил по мостику. — И единственный ответ, хоть как-то логично отвечающий на этот вопрос, заключается в том, что вы пытались заставить меня поверить в то, что это вы предали Маркхема, подстроив его смерть.
Он прощупал ту ложную мишень, которую она предлагала ему. Прямолинейная интерполяция эйя слегка запутала ее: она уловила упоминания «того-кто-дарит-камень-огонь» и «того-кто-носит-маску», как они раньше называли Маркхема.
— Но, разумеется, это был чисто благотворительный жест, — продолжал приветливый голос. — Дать мне занятие на те долгие часы, что мы провели в скачках. И, возможно, развлечься при этом самой, посмеиваясь издалека над моими попытками проникнуть в вашу систему.
— Это было забавно, — признала она.
Он взглянул на нее со странным выражением в голубых глазах. Попытка сбить прицел не удалась: это не он повторял Маркхема, он сам был для Маркхема образцом. Глубоко внутри ее цитадели горела боль. Время разбираться с путаницей еще придет. Не сейчас.
— Я никак не мог определить это, — сказал он, не прячась больше под вежливой маской. — Партнеры. Не любовники: партнеры. Каков он был с этой стороны, почему я не знал этого?
Она снова смогла дышать. Он все-таки не видел истины: щит работает. Ей ничего не грозит. Теперь она могла изучать его, выявлять первопричины его эмоций — хотя бы приблизительно. Эйя послали ей издалека: тот-кто-дарит-камень-огонь скорбит, созерцая «доверие».
Доверие: еще одна недоговоренность.