Влажные Области
Шрифт:
брат вернулся, чтобы поговорить со мной о неудачной попытке нашей мамы убить
его.
На вошедшем большие белые больничные ботинки и белые льняные брюки.
Врач.
Я поднимаю глаза. Профессор доктор Нотц.
Увы, он меня выпишет. Тогда я привяжу себя к кровати.
«Добрый вечер, фрау Мемель. Как у Вас дела?»
«Если Вы хотите знать, был ли у меня стул, спрашивайте, пожалуйста,
сразу. Не надо ходить вокруг да около».
«Прежде чем поговорить
Вас боли».
«Хорошо. Несколько часов назад санитар дал мне обезболивающие.
Насколько я поняла, в последний раз».
«Правильно. Теперь Вам нужно постепенно обходиться без таблеток. И этот
стресс со стулом, пожалуй, ни к чему хорошему не приведет. Есть такие
пациенты, в случае которых нам не следует ждать стула без кровотечения здесь,
в больнице, а выписывать их. Они испытывают слишком большой стресс, что
вызывает запор».
Что? Он просто выпишет меня, чтобы я сходила в туалет дома?
«Поэтому я хотел бы предложить Вам пойти домой и там спокойно
попробовать. А если кровотечение начнется снова, Вы просто вернетесь сюда. Мы
считаем, что ждать здесь просто не имеет смысла».
Мы? Я вижу только одного человека. Пофигу. Блин. И что теперь? Что мне
теперь делать? Нотц окончательно разрушил все мои планы.
«Да, звучит разумно. Спасибо».
«Но что-то Вы не рады как остальные, когда их выписывают. Я всегда лично
сообщаю это радостное известие».
Мне очень жаль, что я испортила Ваше любимое занятие, Нотц. Но я не
хочу домой.
«Я рада, просто не могу это выразить».
А теперь вали отсюда, давай. Мне нужно подумать.
«Тогда я не говорю «До свидания», потому что снова мы увидимся только в
том случае, если при лечении на дому что-то пойдет не так. Иными словами,
надеюсь, нам больше не придется встретиться».
Да, я уже поняла, ха-ха, не тупая. Не видеть бы Вас никогда.
«А я говорю «До свидания». Когда я полностью выздоровею, я начну
работать здесь зеленым ангелом. Ну, Вы знаете, о чем я. Нужно начать делать в
жизни что-то рациональное. Я уже подала заявление. Тогда мы пересечемся где-
нибудь в коридоре».
«Прекрасно. Хорошо. До свидания».
Он вышел, закрыв за собой дверь.
Думай!
Мой последний шанс. Прощание с семьей. Я позвоню моему отцу и скажу, что
меня выписали. И ему нужно забрать меня сегодня вечером. Я набираю его
номер. Он берет трубку. Не извиняется, что не пришел навестить меня после
экстренной операции. Так и знала. Я говорю ему всё, что хотела: что меня
выписали и что ему надо придти.
Давай, ну ты чего, Хелен. Спроси уже, наконец.
«Папа, а кем ты вообще работаешь?»
«Ты серьезно? Ты не знаешь?»
«Не совсем».
В принципе, я вообще не знаю.
«Я инженер».
«Ага, а тебе понравилось бы, если бы я стала инженершей?»
«Да, но ты слишком плохо разбираешься в математике».
Часто папа делает мне очень больно. Но он никогда не замечает это.
Инженерша. Я мысленно записываю это слово и читаю еще раз:
Собственная моча [прим. написание и произношение слов Ingenieurin и Eigenurin
схожи]. И у матери я не спрашиваю, кем она работает. О ней-то мне все известно:
лицемерка. Я оставляю ей сообщение на автоответчик, что сегодня вечером меня
выписывают, и ей нужно меня забрать, лучше всего вместе с Тони. Но, может
быть, она больше не хочет меня видеть после того, как я всё рассказала Тони.
Посмотрим.
Хелен, а теперь ты сделаешь то, что ты придумала.
Я встаю с кровати. Наконец-то я больше не буду в нее ложиться. Поднимаю
свою сумку, которую до этого я клала в мусорное ведро.
В нее я запихиваю все шмотки из встроенного в стену шкафа. Туда же я
складываю и все неиспользованные средства гигиены из ванной. Из сумки
немного пахнет несвежей менструальной кровью. Наверное, только я чувствую
это.
Я ставлю сумку на пол и, нагнувшись над кроватью, беру библию и
вырываю из нее несколько страниц.
Чтобы вылить всю воду из стаканчиков с авокадо в раковину, мне
приходится ходить несколько раз. Так, от воды избавились.
Я складываю стаканы друг в друга, кладу их в сумку и заворачиваю в одну
штанину моих брюк от пижамы.
Я не вынимаю зубочистки из моих малюток, и каждую косточку
заворачиваю в страницу из библии. Упакованные таким образом косточки я
складываю себе в сумку.
Нужно еще в ящике стола разобрать. Крест можно не снимать. Затем я
осматриваюсь в палате. Сидя на кровати, я болтаю ногами, прямо как в детстве.
Палата выглядит так, как будто я никогда не жила здесь. Как будто я
никогда не была здесь. Только следы моих невидимых бактерий прячутся то
здесь, то там. Но ничего не видно.
Я нажимаю на кнопку вызова. Надеюсь, он еще здесь.
Мне снова приходит в голову, что кто-нибудь мог бы обо мне и
побеспокоиться. По их версии я удерживаю кнопку так долго, потому что боюсь
боли. Такое часто бывает в этом отделении. Но не так же долго. Я бы с