Влиятельные семьи Англии. Как наживали состояния Коэны, Ротшильды, Голдсмиды, Монтефиоре, Сэмюэлы и Сассуны
Шрифт:
И он ее получил, но только через своего сына, учившегося в тот момент в Итоне. Подобно многим еврейским отцам, ему пришлось довольствоваться тем, что он обеспечил своим детям то, чего не смог добиться для себя. Из его письма к сыну видно, что его гордость смешивалась с разочарованием:
«Дорогой Сампсон!
Король своей жалованной грамотой соблаговолил возвести тебя в достоинство баронета. Это нижайшее наследственное звание, но это пока лишь первый шаг. Льщу себя надеждой, что ты сумеешь возвыситься благодаря собственным заслугам…»
Юный Сампсон действительно возвысился и стал виконтом, но по такому случаю отказался от отцовского имени и взял девичью фамилию матери – Ирдли. Наследников он не оставил, и титул умер вместе с ним.
У Гидеона был городской дом
«Умер Гидеон, – писал его современник, – он стоил больше, чем вся земля Ханаанская. Он завещал передать все свое молоко и мед после сына и дочери и их детей герцогу Девонширскому [5] , не настаивая на том, чтобы герцог взял его имя или совершил обрезание».
В своей последней воле Гидеон отписал 2 тысячи фунтов «Сыновьям духовенства» [6] , тысячу бедным жителям Ирита, тысячу одной лондонской больнице. А затем шел один пункт, от которого все остолбенели. Тысячу фунтов он завещал синагоге на Бевис-Маркс с условием, чтобы его похоронили на еврейском кладбище и поминали его имя вместе с другими благодетелями общины в поминальной молитве в Йом-кипур. Далее указывалось, что после своего отпадения от синагоги он продолжал анонимно вносить в нее ежегодные взносы.
5
По завещанию Гидеона, его поместья должны были отойти герцогу Девонширскому, одному из его душеприказчиков, в том случае, если его дети умрут бездетными.
6
«Сыновьям духовенства» – благотворительная организация, оказывавшая помощь нуждающимся англиканским священникам и их семьям.
Все его желания исполнили, и в Йом-кипур [7] , если внимательно прислушаться, можно услышать его имя, под которым он был известен в своей конгрегации, – Сампсон де Реуэль Абудиенте.
Гидеон старался обеспечить себе местечко получше и на земле, и на небе, хотел наслаждаться положением и жизнью английского сельского джентльмена, но не забывал и о душе; словом, хотел жить как христианин, а умереть как иудей. В какой-то степени это ему удалось.
Преемником Гидеона на бирже стал Джозеф Сальвадор, один из первых еврейских директоров Ост-Индской компании, который также владел обширной собственностью в Лиссабоне и в обеих Каролинах, Северной и Южной. Он потерял одно состояние во время землетрясения в Лиссабоне в 1759 году и потом еще одно из-за краха Ост-Индской компании и в конце концов эмигрировал в Америку, где умер в весьма стесненных обстоятельствах в 1786 году. Его племянник и зять Фрэнсис Сальвадор, который первым уехал в Новый Свет за несколько лет до него, присоединился к повстанцам, поднявшим мятеж против Георга III, добился высокого положения в их рядах, но в 1788 году попал в руки индейцев, и те сняли с него скальп. Ему было 29 лет.
7
Йом-кипур – в иудаизме самый важный из праздников, день поста, покаяния и отпущения грехов.
Некролог, посвященный Джозефу Сальвадору в американской газете, гласит: «Прежде он был весьма известным коммерсантом в Англии, одним из тех, кто предоставил ее правительству миллион денег в кратчайший срок во время восстания 1745 года, а также одним из крупнейших землевладельцев нашей страны».
Мозес Мендес, современник Сальвадора, сочетал в себе таланты финансиста и драматурга, но на первом поприще добился большего успеха, чем на втором. Его дед был врачом Екатерины Брагансской, жены Карла II. Мендес женился на нееврейке, и его дети, воспитанные христианами, отказались от его фамилии и взяли фамилию матери – Хед. Среди их потомков были сэр Фрэнсис Бонд Хед, который служил под началом Веллингтона при Ватерлоо, и бригадир Энтони Хед (позже лорд Хед), военный министр в 1951–1956 годах и затем министр обороны.
Сефарды даже через век после нового переселения евреев в Англию все еще оставались узкой, ограниченной, сплоченной группой, по-прежнему сосредоточенной на внутренних делах, которая взирала на окружающий мир с некоторой опаской, особенно после беспорядков 1753 года. Маамад взял себе право цензурировать все, что публиковали члены конгрегации, и даже проповеди хахама, главного раввина, дабы не выносить сор из избы в случае каких-либо разногласий. Споры между своими улаживались внутри – как это происходит и сейчас у ортодоксальных иудеев – перед судом раввинов, однако один конфликт вырвался наружу и приобрел известность.
Речь шла о Китти да Коста, которая в семнадцать лет вышла замуж за пожилого члена общины – Джозефа да Косту Вильяреаля, который скончался через три года, оставив ей сына, дочь и безмерное богатство. Всего через несколько дней после смерти мужа юная вдова обручилась с его кузеном, Филипом Мендесом да Костой, молодым человеком самого сомнительного характера, с которым она была знакома с детства и, более того, уже прежде была обручена. Родители Китти возражали против их брака и увезли ее в семейное поместье в Тоттеридже. Жених пытался увидеться с ней, но наткнулся на категорический отпор и тогда подал жалобу в Верховный суд о нарушении обещания. Дело даже не стали рассматривать. Он предпринял новую попытку, потребовав возмещения убытков, и снова был отправлен восвояси ни с чем. В конце концов Китти выдали за Уильяма Меллиша, члена парламента, и их дети были крещены. Ее дочь вышла замуж за второго виконта Голуэя, среди потомков которого был покойный маркиз Крю, чья вторая жена, в свою очередь, происходила из рода Натана Майера Ротшильда.
Были и десятки других поначалу верных сынов своей общины, потомков которых через одно или два поколения поглотило христианство, и они укрепили собой редеющие ряды английской аристократии. Среди них было, к примеру, семейство купцов-сефардов Франко, которое в будущем породило лорда Ладлоу и виконта Бледислоу; герцог Сент-Олбанс происходит из рода Джейкоба Израэля Берналя, казначея синагоги на Бевис-Маркс; лорд Терлоу, лорд Донингтон, графиня Лаудонская, виконтесса Сент-Дэвидс, барон Грей, лорд Ритин, бывшая герцогиня Норфолкская – все они происходят от Пеллегрина Тревеса, итальянского еврея, который поселился в Лондоне в 1740 году и, в свою очередь, происходил от Раши, средневекового ученого, одного из величайших еврейских мудрецов всех времен.
И наконец, можно вспомнить семейство Хименес, которое сначала скопило немалое состояние в Сити, а затем добилось высокого положения в вооруженных силах. Два брата, Моррис Хименес и Дэвид Хименес, получили рыцарское звание. Когда в 1807 году первый обратился за разрешением на ношение оружия, он сообщил Геральдической палате, что «он сам и его семья всегда носили герб… сходный с тем, что носил кардинал Хименес, архиепископ Толедский, примас и регент всей Испании и Кастилии, ибо, по преданию, он происходит из побочной ветви кардинальского рода».
Отнюдь не у всякого еврея, который отпадал от веры, среди потомков рождались герцоги, а лишь у тонкой позолоченной верхней прослойки, которая наладила достаточно прочные социальные связи с внешним миром, чтобы создавать семьи с христианами.
В конце XVIII века в Англии проживало около 20 тысяч евреев, три четверти – в Лондоне, а из них большинство ютилось на улочках вокруг синагоги на Бевис-Маркс и трех ашкеназских синагог – Большой, Новой и Хамбро (ашкеназов было больше, и они чаще пререкались между собой). Но те, кто добился процветания, оставаясь прихожанами лондонских синагог, приобретали себе виллы на окраинах столицы.