Влюбиться в лучшего друга

Куликова Галина Михайловна

— Алло, — сказал он сухо и не слишком приветливо.

«Наверное, обиделся на меня за то, что я так поспешно сбежала из больницы», — подумала Таня.

— Олег, я звоню попрощаться, — сказала она, всеми силами стараясь, чтобы голос не выдал ее волнения.

— Ты куда-то уезжаешь? — поинтересовался он абсолютно будничным тоном. Как будто не было никакой детской дружбы, его влюбленности, вообще ничего.

— Да, мы с Павлом летим в Швейцарию. Ты же в курсе, у нас новый проект… Вообще-то я собиралась отправиться примерно через

месяц, но тут подвернулась возможность… Так вот я и подумала: чего тянуть?

— Что ж… отлично, — ответил он так, будто она сказала, что идет в булочную за хлебом и вернется через пятнадцать минут.

— Что там у Виктора? Надеюсь, все в порядке? Никаких неожиданностей?

— Конечно, он мужик настырный — выкарабкается.

— А еще ничего не узнали про того негодяя, который в него стрелял?

— Ну как же! Его уже поймали. Вернее, он сам явился с повинной. Это бывший Регинин любовник, профессор консерватории, между прочим. Сошел с ума от любви — в прямом смысле этого слова.

— Я очень рада, что все так благополучно закончилось.

— Да, все хорошо…

— Ну что ж, тогда пока? — спросила Таня звенящим от напряжения голосом.

— Пока! Не пропадай. Надеюсь, мы будем созваниваться.

— Как обычно.

Закончив разговор, Таня прислонилась лбом к холодной колонне и несколько минут стояла неподвижно.

— Вам плохо? — участливо спросила ее какая-то добрая женщина и заглянула ей в лицо.

— Ничего, не беспокойтесь, — печально улыбнулась в ответ девушка. — Я просто пытаюсь собрать осколки своего сердца.

* * *

Звонок Зои застал ее врасплох.

— Мы ведь с тобой уже распрощались, — сказала Таня, улыбнувшись в трубку.

— Ты видела журнал «Наш красивый дом»? — спросила подруга возбужденным тоном. — Или последний выпуск «Хорошего настроения»? Или вообще какой-нибудь глянец?

— Так они уже вышли? — ахнула Таня. — Господи, зачем ты мне сказала!

Она бросилась к газетному киоску. Металлические стойки пестрели нарядными обложками. А вот и знакомая фотография! Одна, вторая, третья… Всего их должно быть ровно десять.

— Их должно быть ровно десять, — сказала она вслух.

— Потаповых? — спросила Зоя. — Кстати, он отлично получился.

Таня не могла с ней не согласиться. Она взяла в руки один из журналов. С рекламной картинки ей широко улыбался Виктор, а внизу шла крупная подпись: «Я люблю тебя, Гринвиль». Слова «Я люблю тебя» размещались отдельной строкой.

Собственно, Гринвиль был всего лишь коттеджным поселком, который надлежало рекламировать. А улыбаться со страниц журналов должен был профессиональный актер. Но благодаря Таниному вмешательству вместо актера на плакат попали снимки Потапова.

— Теперь я поняла, что ты подразумевала, когда говорила об авантюре! — воскликнула Зоя. — Как ты все это устроила?

— Когда я была в «Самшите», как раз приехал фотограф, чтобы делать

рекламные снимки. Приехал немного раньше времени, поэтому, чтобы выставить свет, ему требовался помощник. Ну, надо было, чтобы кто-то посидел немного, попозировал. Не знаю уж почему, но Виктор вызвался помочь. Позже я выкупила его фотографии, а потом встретилась с рекламщиками… В общем, это было непросто.

— И рискованно! Скажи спасибо, что Виктор в больнице лежит, простреленный, а то бы тебе несдобровать. Это ж какие деньги на рекламу угрохали.

— Таким способом я хотела объясниться ему в любви, — призналась Таня.

— А то я не поняла!

— Ужасно глупый поступок.

— Знаешь, если бы ты по-прежнему любила Виктора, поступок не казался бы тебе таким уж глупым. А что? Потапов мог бы и оценить. Он ведь обожает быть на виду.

— Но все изменилось, и теперь я не хочу, чтобы он узнал, что я тут учудила без его ведома. У него ведь есть невеста… Вдруг она разозлится?

— Откуда она узнает, что ты приложила к этому руку? — удивилась Зоя. — Вот Виктор сразу догадается, а она — вряд ли. Так что не бери в голову.

— Порой так хочется поддаться порыву, — с раскаяньем сказала Таня. — Но иной раз порывы заканчиваются довольно жалко.

— Надеюсь, ты не собираешься рвать на себе волосы и посыпать голову пеплом?

— Да нет. Просто странно… Еще недавно все эти глупости казались мне такими невероятно важными. А сейчас мне за них стыдно.

— Чушь собачья! — откликнулась Зоя. — Я вот мужу изменила и даже рассказала ему об этом, мне и то не стыдно.

— Зачем же рассказала? — ахнула Таня. — Бедный Стасик!

— Твой «бедный Стасик» забыл о своих обязанностях, — проворчала Зоя. — Если жена находится в самом расцвете сил, нужно действовать, а не по командировкам шляться.

— И как же ты ему все это преподнесла? — продолжала допытываться Таня.

— Заявила, что если он не выполняет свой супружеский долг, за него это обязательно сделает кто-нибудь другой.

— А он что?

— У него, видишь ли, после моего заявления в голове все перемешалось. Даже крупица здравого смысла способна засорить дураку мозги! Вот Пожидаев у тебя умный. Я рада, что ты согласилась с ним уехать. С таким мужиком не пропадешь! Он и денег заработает, и в постели наверняка не промах. Я уверена, у него была куча баб. Так что он опытный.

— Зоя! — застонала Таня. — Если ты думаешь, что таким образом меня подбадриваешь…

— Ты же не Белоснежка какая-нибудь, — откликнулась подруга. — Это мы с тобой, если не ошибаюсь, лет до пятнадцати мечтали о романах из жизни голубей. До сих пор помню, что целью моей жизни была фата в сеточку. Эх, вот были времена! Ты позвонишь мне из Швейцарии? Я бы на твоем месте обязательно выбрала время и посетила выставку сыроварения.

— Зоя, я не люблю сыр, — сказала Таня. — И вообще. Мне надо идти, Павел уже заждался.