Влюбиться в снегурочку
Шрифт:
Позади меня сигналит машина, призывая начать двигаться.
— Папа, давай довезем ее до дома? — предлагает Полина. — Она замерзнет.
Оглядываюсь назад, когда мы проезжаем сквер. Ты же моя заботливая девочка.
— Нет, Поля, твоя воспитательница знает, что делает, — по крайней мере, я надеюсь, что она знает. Меня ужасно утомил этот день. И женщины…
— Папа, — начинает ныть Поля, отстегивает ремни кресла и поднимается на колени, чтобы оглянуться назад, на чёртов сквер.
— Поля, что ты делаешь? Сядь на место! — злюсь, но дочь проявляет упрямство. Не завидую я ее будущему
— Сиди смирно.
Выхожу из машины, плотно застегивая пальто, и поднимаю воротник. Подхожу к девушке. Дрожит вся, губы уже синие, но все равно продолжает сидеть на морозе. Кожа бледная, а щеки горят алым румянцем. Снегурочка. Еще немного — и все себе отморозит. Она настолько замерзала, что не видит меня, глядя на свои ноги.
— Перчатки возьми, — достаю из кармана свои кожаные перчатки и протягивая девушке.
— Что? — поднимает на меня нереально голубые глаза и смотрит растерянно, словно потерявшийся ребенок.
— Я говорю, надень перчатки и встань с лавки, — перехожу на «ты», поскольку не могу общаться с молодой девушкой официально. Ну и дурочка она маленькая. — Нельзя долго сидеть на морозе — кровь не циркулирует. Но если твоя цель замерзнуть и уснуть вечным сном, то дерзай.
Ой, Смирнов, у тебя плохое чувство юмора. Черное. Снегурочка не оценила. Девушка распахивает глаза и сглатывает, но тут же соскакивает с лавки. Перчатки не принимает, прячет руки в карманах.
— Поехали!
— Куда?
— Домой тебя отвезу, — серьезно отвечаю я.
— Нет, спасибо, не нужно. Да и… — замолкает, кусая губы. Отходит от меня на пару шагов, а потом оборачивается. — А можно, пожалуйста, позвонить, мой телефон сел на морозе. — Смотрю на нее, прищуриваясь. Растеряна, суетится, словно потерялась в пространстве и не знает, что делать. Вспоминаю, как рыдала в детском саду и сказала, что это личное. Не нравится мне это все. Такие нежные, ранимые девочки должны сидеть в такое время дома, под опекой.
— Телефон в машине, пошли, позвонишь, — киваю на внедорожник, где Полинка прилипла к стеклу, рассматривая нас. Блефую, телефон у меня в кармане, но девочку срочно нужно отогреть. Иду к машине, слыша ее нерешительные шаги позади. Открываю переднюю пассажирскую дверь. — Быстро садись! — голос срывается на командный, потому что девушка сомневается. Послушная, испуганно моргает и залетает в машину.
Закрываю дверь, обхожу внедорожник и сажусь за руль. Перевожу взгляд на дочь: довольная, рассматривает воспитательницу. Девушка немного расслабляется и трет руки, которые, видимо, начинают гореть от тепла. Вот оно тебе надо, Смирнов, нянчиться с еще одной девочкой? Вынимаю телефон из кармана, ввожу графический пароль и протягиваю телефон девушке. Берет, достает из сумки записную книжку с блестками и закладкой в виде розовой ленты. Вбивает оттуда в телефон чей-то номер и ждет ответа, кусая и постоянно облизывая губы. Хочется отдернуть ее, как ребенка — потрескаются же. Но я сдерживаюсь.
Она
– Итак, теперь внятно и по порядку. Что случилось, и в чем проблема? — Молчит, сглатывая, чем раздражает, отвык я от этих женских ужимок, да и в общем…
— Спасибо за помощь, я, наверное, пойду. Вы не подскажите, где есть недорогой хостел?
— Хостел, значит… — цокаю, хочется закурить, хотя бросил, как только родилась Полина. — Нравится жить в одной комнате с десятью иностранными гастарбайтерами из ближнего зарубежья? Рассказывай, Снегурочка, — настаиваю я. — И покороче, я устал.
— Если в двух словах, то мне некуда идти, и, получается, негде сегодня ночевать. А денег на гостиницу у меня тоже нет, даже на самую дешевую, — на выдохе произносит она и закрывает лицо руками.
— Вам так хре… — сдерживаюсь, глотая ругательство, — так мало платят? — не знаю, сколько сейчас получают воспитатели, но и детский сад у нас не государственный, думал, что на жизнь хватает. Я плачу за Полю не мало.
— Дело не в этом… — всхлипывает она в руки. Потом затихает, открывает лицо и принимает серьезный вид. — Извините, я, наверное, пойду. — Она дергает ручку, но двери заблокированы.
— А куда, позволь спросить, ты пойдешь? Опять на лавку мерзнуть? Ночевать на природе — не сезон вроде? — и ведь мог бы спросить нормально, но выходит раздраженно, меня выводит из себя мысль, что девушка может попасть в такую ситуацию.
— Я что-нибудь придумаю. Откройте, пожалуйста, — уже испуганно просит она.
— Придумает она… — завожу двигатель и выезжаю на трассу.
— Вы куда?
— Мы все домой, — поясняю я. — Поля, ты не против, если Агния Александровна погостит у нас? — обращаюсь к дочери.
— Да! — улыбается дочь, хлопая в ладоши. Известно, что новенькая воспитательница ей нравится. — Я вам свое платье на утренник покажу и мою черепашку, и…
— Да что вы, не нужно, мне неудобно, — растерянно произносит девушка. — Меня коллега должна была приютить. Просто она трубку не берет…
— Неудобно — спать на потолке, одеяло падает. А все остальное — нормально. Поверь, наш дом лучше, чем лавочка в сквере или хостел с клопами.
— А как на это отреагирует ваша жена?
— Вы, наверное, не в курсе, но Полина мама давно мне не жена и она не живет с нами.
— Спасибо, но я дозвонюсь до коллеги и… — тараторит девушка.
— Давайте решать вопросы по мере их поступления. Просто помолчите — голова раскалывается! — стараюсь говорить как можно мягче, и девушка, как ни странно, замолкает. Я не благородный принц и не люблю в доме посторонних. Друзей у меня мало — я почти всех исключил из своей жизни, только взаимовыгодные знакомства. Остался лишь самый давний, еще со школы. Мы ездим на охоту или встречаемся вне дома. Я даже где-то социопат. Меня интересуют только самые близкие, только их впускаю в свое пространство. К остальным равнодушен, не сострадаю, не испытываю жалости, отдыхать предпочитаю в тишине и одиночестве. Думать и принимать решения тоже могу только, когда мне не мешают. Но есть в этой девочке что-то такое, что не позволяет остаться равнодушным.