Влюблена и очень опасна, или Кто подставил пушистую зайку

Раевская Полина

– От смерти шефа ты тоже ведь выигрывала да, Ангелина? – женщина удивленно вскинула брови, – пропажа брачного контракта вам с Андреем, – я кивнула в сторону пасынка Татарского только на руку, не так ли?

Взгляд Гели окаменел.

– Да, ты права, не знаю, как Андрей, но я-то выигрывала уж точно. Вот только ты забываешь два немаловажных обстоятельства. Во-первых, у меня алиби на момент убийства. Во-вторых, я ведь вернула контракт Володе.

– О, да, – я усмехнулась, – это был гениальный план, не так ли, Андрей? – я повернулась к Коровину. – И алиби тоже гениальное вы придумали. Опоить мачеху снотворным, раздеть ее, инсценировав факт супружеской измены. О том, что ваш отчим следит за женой, вам было хорошо известно.

Подозреваю, вы сделали все, чтобы зародить в его душе сомнения. Так что найти вас он вполне мог и без частного детектива – не так уж вы и скрывались. А уж с сыщиком-то! Что же до убийства шефа, то тут и вовсе все просто – сегодня за деньги можно нанять кого угодно. А вам, Владимир Степанович, – я повернулась к депутату, – настоятельно рекомендую проверить свои счета. Уверена, вы не досчитаетесь солидной суммы денег – все это время сынок подворовывал у вас средства. План был прост – охмуряем мачеху и крадем брачный контракт. А дальше развод, веселым пирком да за свадебку, сынок богат, папенька посрамлен. Подозреваю, что убивать Креольского вы поначалу не планировали. Зная его алчность, решили подкупить нотариуса. И тут звезды сложились в вашу пользу: испытывая материальные трудности из-за, – я кивнула в сторону Сёмаваса, – шантажа, Юрий Павлович пошел бы на сделку с самим дьяволом. Отсюда, к слову, и неожиданное его богатство – еще вчера он не мог расплатиться с Семеном Андреевичем, а уже сегодня, посмотрите у него откуда-то взялась солидная сумма денег. Но что-то пошло не так, да, Андрей Владимирович? Так что же произошло? Шеф зарвался, да? Запросил слишком много? Дешевле было его убить, да?

Коровин воспринял обвинения совершенно спокойно. Кажется, я недооценила парня.

– Ох и фантазия у вас, Софья… Простите запамятовал, как по батюшке. Только подозреваю, что и в этот раз у вас нет доказательств, да? Да и не выиграл же я ничего от этой истории. Только с отцом поссорился.

– Это да-а-а, – протянула я, – даже самые выверенные планы не всегда срабатывают. Вы-то, как и все полагали, что Ангелина с вашим батюшкой из-за денег. Потому думали, что охмурить ее – пара пустяков. Действительно, ну какая девушка предпочтет молодому красавцу почтенного старика, – уж простите Владимир Степанович, – прижав к груди руки, повернулась я к Татарскому. Тот только кивнул в ответ, с явным интересом внимая каждому моему слову. Еще бы!

– Но, – я продолжила свое повествование, – вы серьезно просчитались. Геля и впрямь любила мужа и не собиралась ему изменять. Вот и пришлось вам пойти на явный подлог. Рассудили вы правильно – ревнивый Татарский ей все равно не поверит. А значит будет настаивать на разводе. Договор вы выкрали, только вам-то он все равно не к чему, без Ангелины папенькиных денег вам все равно не видать, как своих ушей. Вот и изобразили вы благородного рыцаря, бросившего к ногам дамы сердца все имущество (чужое, правда). Ну, а дальше одинокая, преисполненная благодарности женщина рано или поздно все равно оказалась бы в ваших объятьях, не так ли? – я пристально посмотрела Андрею прямо в глаза. Криво усмехнувшись, тот вскинул руки и принялся неторопливо мне аплодировать.

– Браво! – воскликнул он. – Отличная версия. Вот только ничего я Ангелине не подмешивал, и измена, вы уж мне поверьте, была. О, какая это была ночь, отец! Какая ночь! – парень торжествующего посмотрел на Татарского. Тот долго ждать не стал. Присутствующие и ахнуть не успели, как он вскочил на ноги и набросился на пасынка с кулаками, несколько раз нанеся ему ощутимые удары, пока остальные мужчины не разняли дерущихся.

Зло ухмыльнувшись, Коровин вытер тыльной стороной ладони кровь с лица и зло произнес:

– Ну же, Геля, расскажи папеньке, как мы здорово покувыркались в постели. Я ведь лучше него, а? Лучше? Чего же ты молчишь.

Ангелина, сидевшая все это время, понурив голову, и оживившаяся только в момент

драки, сейчас прижимала ладони к пылающим щекам. Она укоризненно посмотрела на меня, потом на Андрея, потом на супруга и, поколебавшись, произнесла:

– Ничего не было. Я помню только, что мы выпили с тобой шампанское, а затем я проснулась раздетая в твоих объятиях под крики Володи. Да, признаюсь честно, я решила, что мы с тобой действительно переспали, и я просто не помню этого из-за выпитого алкоголя, но теперь-то я поняла истинную причину своей амнезии. Спасибо Соне за это.

– Ах ты тварь! – закричал Коровин и метнулся в сторону Ангелины. Мужчины, пытавшиеся удержать вырывавшегося Татарского, бросились наперерез, оставив депутата без присмотра, чем он не преминул воспользоваться, вновь набросившись на пасынка с кулаками. Завязалась потасовка, некоторые дамы завизжали от страха, остальные отпрянули к стене, боясь, что в узком помещении дерущиеся мужики могут задеть и их.

Как долго бы это продолжалось, если бы не Казимир Модестович, неизвестно. Поначалу приняв деятельное участие в усмирении дерущихся, он наконец вспомнил, что является представителем власти, вынул наручники и не без усилий замкнул их на запястьях Татарского. Второго комплекта браслетов у него, по всей видимости, не оказалось, так как руки Коровина он оставил свободными, предупредив того, правда, что, если он не успокоиться, будет помещен в участок на пятнадцать суток.

Наконец, все утихомирились и расселись по своим местам. Коровин, часто дыша, прижимал к губе носовой платок, который ему любезно одолжила Ольга Васильевна.

Багровый Татарский, которому поединок, по всему видно, дался особенно трудно – чай не мальчик, исподлобья смотрел на пасынка, стремясь, по всей видимости, прожечь в нем взглядом дыру. А может родовое проклятье накладывал, кто его знает. Главное, что я вновь потеряла аудиторию, в которой явно наметился «разброд и шатание» – Питерские о чем-то шушукались между собой, Ольга, не тратя времени даром, принялась кокетничать с Сёмавасом, Валюшка внимала речам Сомова.

– Сергей Владимирович, – обратилась я к нему, – не поделитесь с нами, о чем это вы так оживленно беседуете?

Сомов встрепенулся, замешкался, но быстро взял себя в руки.

– Нет, – сказал, как отрезал, – мы-то уж точно лишние. Наше с Валей алиби вы, помнится, проверил досконально. Не так ли? Вообще не понимаю, зачем нас-то сюда позвали.

– Ой, ну что ты Сереженька, – проскрипела Макарова, – деточка такие любопытные вещи рассказывает. Никакого кино не нужно. Сонечка, милая, – обратилась Ольга Васильевна ко мне, – продолжайте, пожалуйста. Я вот только никак не пойму, а убийца-то кто в итоге? Удалось вам это выяснить-?

– Ольга Васильевна, голубушка, – я переняла тон собеседницы, – уж вам ли не знать ответ на этот вопрос, полноте, лукавить-то.

Макарова оказалась на редкость талантливой актрисой, так как изобразила подлинное изумление.

– Я? – воскликнула она недоуменно. – А мне-то, откуда о том ведать? Я убиенного-то вашего видела один раз в жизни, когда он к моему мужу покойному приходил завещание делать.

– Да?! – на этот раз пришла пора мне изображать удивление, – а, по моим данным, не менее трех-четырех раз. Точнее выяснить не удалось, да и не к чему это.

– Что вы такое говорите, – дочь Макаровой едва ли не задыхалась от возмущения. Сама же старушка, держась за сердце, хватала ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.

– Ольга Васильевна, что с вами? – участливо спросила я. – Может, вам врача позвать? Так я мигом. Метнувшись в соседнюю комнату, я пригласила ожидавших там мужчин.

– Вот сюда, пожалуйста, тут женщине плохо.

– Кто это? – прохрипела Ольга Васильевна, все больше оседая в кресле.

– Как? Вы не узнаете? Это та самая бригада, которая спасала вас от сердечного приступа вечером, накануне убийства шефа.