Влюбленные в книги не спят в одиночестве
Шрифт:
– Навыступается он на твоей вечеринке, вот увидишь! – предупредила я Оливье.
– Пусть повеселится, мне не жалко!
Мы посмотрели друг другу в глаза.
– Спасибо, что пригласил, я очень рада, что пришла к тебе.
Ни секунды не раздумывая, я поцеловала его в щеку.
– Познакомишь с друзьями?
Представления не затянулись, все гости были наслышаны обо мне. Для порядка Оливье смутился, но при этом подмигнул. То, как они отнеслись к моему появлению, тронуло меня – они старались вести себя так, чтобы я почувствовала себя своей в их компании. Феликс очень быстро освоился: болтал со всеми подряд, сыпал шутками. Оливье налил мне белого вина и извинился, что вынужден меня покинуть:
– Мне еще нужно кое-что доделать на кухне.
Я рассматривала его квартиру:
Я смеялась, болтала со своими симпатичными ровесниками, и мне начало казаться, что я такая же, как все. Я не цеплялась весь вечер за Феликса, потому что не ощущала никакой опасности. Я охотно удовлетворяла любопытство друзей Оливье: “Да, он мне нравится! Это только вопрос времени”. Компания Оливье была тесно спаянной, и счастье каждого из них являлось предметом всеобщего искреннего интереса. Никто не расспрашивал меня о личной жизни, Оливье, как обычно, проявил тактичность и ничего не рассказал о ней. Мое хорошее настроение рассыпалось, словно карточный домик, когда из комнаты, которую я посчитала спальней Оливье, вышла женщина с полугодовалым младенцем на руках. Она буквально лучилась счастьем, несмотря на очевидную материнскую усталость. Первый мой порыв – с криком убежать. Я отошла в сторону в надежде, что она меня не заметит. Но она, естественно, тут же меня углядела и подошла с сияющей улыбкой:
– Ты Диана, да? Счастлива познакомиться, Оливье столько рассказывает нам о тебе.
Она поцеловала меня, мои ноздри сразу же поймали запах “Мустелы” и вернули меня к рождению Клары. Я всегда любила младенцев и их запах, и Колен часто повторял: “Ты нюхаешь свою дочку, как наркоманка героин”. Перед тем как они ушли, мы подумывали о том, чтобы сделать еще одного ребенка и подарить Кларе братика или сестричку…
– Позволь представить тебе мое сокровище, – продолжила она, указывая на малыша, – я ее как раз кормила, когда ты… Черт, я забыла игрушку в спальне Оливье! Подержишь две секунды?
Не дожидаясь ответа, она передала мне дочку. Мою голову моментально сжали тиски, кровь застыла в жилах, я больше не видела эту девочку, я видела только саму себя с МОЕЙ Кларой на руках. Чувствовала ее кожу, ее крошечную ручку, вцепившуюся в мой палец, узнавала первые золотые завитки волос. Сквозь лепет этого младенца в мой мозг просачивался беззвучный вой. Я задыхалась и так сильно дрожала, что могла ее просто уронить, если продержу еще хоть секунду.
– Диана… Диана…
Я подняла затуманенные слезами глаза и увидела Оливье, который тихонько звал меня.
– Я возьму ее, ладно?
Я кивнула. Парализованная, я наблюдала, как Оливье занимается девочкой так, будто всю жизнь только и делал, что возился с младенцами. Он прижимал ее к себе, что-то шептал, а потом передал тому, кто, как я догадалась, был ее отцом. Потом он вернулся ко мне и положил руку мне на талию.
– Диана нужна мне на кухне! – объявил он гостям.
Выходя из комнаты, я поймала огорченный взгляд Феликса. Мой друг был белым как мел. Оливье закрыл за нами дверь своей маленькой кухоньки, широко открыл окно, достал из шкафа пепельницу и протянул мне сигареты. По всей вероятности, он прихватил их по дороге, а я и не заметила. Дрожа и плача, я закурила. Оливье молчал, давая мне возможность прийти в себя.
– Извини, что так вышло, – сказала я.
– Да ладно тебе, никто ничего не заметил. А если бы и заметили, это не их дело. Привести Феликса?
– Не надо…
Я всхлипывала, он протянул мне носовой платок.
– Я ненормальная… Я не могу… не могу больше видеть детей, младенцев… слишком больно. Всякий раз они напоминают, что у меня отняли мою дочку, мою Клару, любовь всей моей жизни… Я никогда не смирюсь с этим… Никогда не смогу забыть… переключиться на что-то другое…
Я всхлипывала. Нервный припадок маячил где-то поблизости. Оливье подошел ко мне, вытер мокрые щеки, положил руку на плечо. Я сразу почувствовала себя лучше: теперь я в безопасности, я ощущала его нежность, заботу. Он не воспользовался ситуацией. Понемногу мое дыхание выровнялось. Рядом с ним мне было спокойно, но воспоминание о том, как он держал этого младенца на руках, подтвердило то, чего я опасалась в глубине души и что мешало мне полностью расслабиться.
– Я не та женщина, которая тебе нужна…
– При чем тут это? – тихо спросил он.
Я отодвинулась.
– Если у нас с тобой получится…
Он снова осторожно обнял меня, я не сопротивлялась.
– Я нисколько в этом не сомневаюсь! – заявил он, гладя мое лицо.
– Я никогда не смогу подарить тебе ребенка. Я больше не хочу детей… Мама, которой я была, умерла вместе с Кларой.
– Именно это тебя удерживает?
– В один прекрасный день тебе захочется иметь семью, я видела тебя с ребенком на руках, ты с таким восторгом прижимал его к груди. Не прощу себе, если ты потеряешь со мной время. Найди девушку, которая захочет…
– Тс-с-с!
Он положил палец на мои губы и заглянул мне в глаза.
– Я люблю детей, это правда, но в особенности чужих. Дети – не цель моей жизни. Я уверен, что семейная пара может быть самодостаточной. И только этого жду от наших с тобой отношений. Только этого, и ничего больше, клянусь. Что до детей, у нас еще будет время о них подумать… Мы можем рискнуть и пройти часть пути вместе, – с улыбкой подвел он итог.
С таким мужчиной, как он, жизнь могла оказаться значительно более приятной. Его руки были сильными и надежными, взгляд ореховых глаз мягким и смеющимся, а лицо выразительным. Мне оставалось сделать всего один шаг. Я осторожно потянулась к нему и прильнула губами к его губам. Он крепче стиснул меня, я приоткрыла рот, наш поцелуй стал более глубоким, я обвила руками его шею. Оливье прижался лбом к моему лбу, погладил меня по щеке, и я с улыбкой опустила ресницы.
– Все бы отдал за то, чтобы они все сейчас испарились, – шепнул он мне на ухо.
– И я!
– Если тебе слишком тяжело, я провожу тебя домой.
– Нет, я хочу остаться.
– Не бойся, я буду все время рядом.
Мы снова обменялись долгим, страстным поцелуем. Нам, однако, приходилось сдерживаться. Слегка задохнувшись, мы отодвинулись друг от друга.
– Вернемся? – спросил Оливье, скорчив недовольную гримасу.
– А что еще мы можем сделать?!
Мы взяли на кухонном столе блюда с едой – нужно было как-то отвлечься. Перед тем как открыть дверь, Оливье в последний раз поцеловал меня. Избежать немых вопросов Феликса мне не удалось, как я ни старалась. Он заметил, что я плакала, но понял, что произошло еще что-то. Когда он догадался, в чем дело, Феликс удивленно выкатил глаза и игриво подмигнул мне. Весь остаток вечера я не отходила от Оливье. Напряжение быстро отпустило, потому что ребенка уложили, и он ни разу за вечер не подал голос. Когда мы чувствовали, что любопытство окружающих ослабевает, мы старались коснуться друг друга. Я не вслушивалась в общий разговор – думала о том, что произошло, и мечтала как можно скорее остаться наедине с Оливье.
Феликсу удалось перехватить меня.
– Вернешься к себе?
– Не знаю, но не жди меня.
– Аллилуйя!
Все ушли. Кроме меня. Как только мы остались одни, я преодолела два метра, которые разделяли нас, прильнула к нему, нашла его губы. Мои руки легли на его плечи, пальцы Оливье скользили по моей талии, спине.
– Могу я остаться на ночь? – прошептала я, не отрываясь от него.
– Зачем ты спрашиваешь? – откликнулся он.
Продолжая прижиматься к нему, я увлекла его в спальню, к кровати… Когда мы занимались любовью, во мне говорило не грубое желание, а потребность в нежности, сближении, ласке. Каждый жест, каждое движение, каждый поцелуй Оливье были осторожными и бережными. Он заботился в первую очередь не о своем удовольствии, а о том, чтобы дать его мне. Я поняла, что обрела мужчину, в котором нуждалась. Засыпая в его объятиях, я сказала себе, что отныне я не женщина Колена, а просто Диана.