Влюбленные в Лондоне. Хлоя Марр (сборник)
Шрифт:
– Вы подарили мне целых шесть танцев.
– Не интересуюсь статистикой, – небрежно бросила она. – Обманчивая наука.
– Но весьма захватывающая, – возразил я.
– Возможно, но не для меня.
Интересно, сколько можно притворяться, что я не узнаю ее? Она сама тоже втянулась в игру, даже говорила каким-то жеманным, неестественным голосом. Я решил еще немного подождать.
– Вы так и не назвали мне вашего имени, – прошептал я.
– В самом деле?
– Я не могу прочитать ваши инициалы на программке, – не сдавался я.
– Неужели? Позвольте взглянуть. – Она взяла программку
Я выхватил листок и стал его внимательно изучать. Боже милостивый! Моя фамилия начинается на К. Инициалы Амелии – А.Р.! А В программке значилось А.К.! Это ли не предзнаменование в високосный год! Изнутри меня словно наполнила музыка. Глядя прямо перед собой, я твердо заявил:
– Могу.
И добавил:
– То есть смогу.
– У вас хорошо получается спрягать глаголы, – заметила она.
– Сегодня двадцать девятое февраля, – тихо проговорил я. – Вперед. И ничего не бойтесь.
Она отвернулась.
– Глупышка! – воскликнул я. – Думаете, я вас не узнаю? Прочь маску! О Боже!
Передо мной стояла совершенно незнакомая девушка. Нет, конечно, у нас было шесть танцев. Но извинения были бессмысленны.
– Вы хотя бы американка, – выдавил я.
Она не стала отрицать.
– Я уверен, вы поймете, – продолжил я. – Наверняка вы решили, что я хам, каких мало. Но это не так. Спросите у Амелии.
Она рассмеялась.
– Видимо, мне придется вернуться к моей матушке, – совсем расстроился я.
Она подала мне руку. Мы протанцевали еще пять танцев. Выяснилось, что она помолвлена с моим приятелем, так что опасности никакой. Но теперь я решительно не знал, как рассказать обо всем Амелии. Я же обещал, как вы помните.
Глава Х
Дама сердца
Читатель, я передал заказ козырей Амелии. Она посмотрела на свои карты и напряженно сдвинула брови. Амелия – новичок в бридже.
Мы с ней играли в паре против ее родителей. Ее матушка играет очень решительно, порой даже жестко. (Здесь я бы охотно процитировал Лэма, однако это делают так часто, что читатель наверняка устал. Впрочем, Лэма давно пора призвать к ответу.) Вдобавок ей подозрительно не везет. Отец Амелии, привыкший к стилю игры своей милой женушки, уже после третьей сдачи отслеживает любую карту в колоде. Однако от такой привычки одни неприятности.
– Я думал, ты пойдешь с валета, – небрежно бросает он в конце игры.
– Милый Уильям, – отвечает его жена, – не могу же я ходить картой, которой нет на руках. Будь у меня козырной валет, я, конечно же, пошла бы с него.
– Но, мама… – пытается возразить Амелия.
– Поверь мне, доченька, уж я-то знаю, какие у меня карты на руках. Признаюсь, мне неизвестны карты других, и мне не важно, как они добывают необходимую информацию. Вот если бы Эдвард не знал, что у меня есть король, то мог бы пойти тузом, но почему-то пошел дамой. Конечно, я не намекаю…
– Амелия, – выпалил я, – нас предали! Позор, Золя! [35]
35
В 1898 г. французский писатель Эмиль Золя написал свою знаменитую
– У кого сколько онеров? – интересуется отец Амелии, отрываясь от подсчета очков. – У меня была десятка и туз. У вас точно должны быть три оставшиеся. Шестнадцать очков сверху.
– Три оставшиеся были у нас! – тут же откликается мать Амелии. – Я уверена. Я точно помню.
– У них был король и дама, – продолжает он. – А валет у кого?
– У меня! – негодует его жена. – Не теряй наши онеры. Как кстати я вспомнила. Ты уже собирался добавить им шестнадцать.
Отец Амелии улыбается. Он всегда прав, как ни странно.
Итак, я оставил Амелию наедине с нелегким выбором. Она еще раз изучила все свои карты.
– Уже можно ходить? – спросила она.
– Еще нет, – упредил я. – Для начала назначьте козыри.
– Какие хочу?
– Эдвард, не подсказывайте ей! – велят мне. Полагаю, нет нужды представлять говорящего.
– Ну же, Амелия.
– Скажем, червы.
Первым пошел ее отец.
– У нее только пара червей, – хмыкнул он.
– Как же так, Амелия? Только два?
– Ничего, они быстро ползут, – парировала Амелия.
– Единым звуком бьются их сердца [36] . Некрупную, прошу вас.
Амелия положила трефовую фоску.
– Так правильно? – спросила она и невинно пояснила: – Они такие крошки. Хотя один уже почти взрослый, вырос из коротких штанишек.
– Амелия! – нахмурилась ее мама.
– Все в порядке, мама. Это не секрет.
Я забрал взятку и пошел с бубен. У Амелии оказались туз и дама. Прорезка не удалась.
– Ты безвреднее злобы людской [37] , – посетовал я.
36
Цитата из пьесы австрийского поэта и драматурга Элигия-Франца Мюнх-Беллингхаузена (1806–1871, более известен под псевдонимом Фридрих Гальм) «Дикарь» (1842), переведенной на английский Марией Ловелл (1851) под названием «Варвар Ингомар».
37
Здесь и далее обрывочно цитируется песня Амьена из пьесы У. Шекспира «Как вам это понравится» (перевод П. Вейнберга).
– Эдвард, милый мой! – негодующе воскликнула мать Амелии.
– Шекспир, – поспешно добавил я. – Разносись, зимний ветер, и вой! Ты безвреднее злобы людской… Так, что там у нас? Вы пошли с пик, не правда ли?…Злобы людской, и еще никого и ни разу не поранил так сильно… Так, пики. Не поранил так сильно твой зуб… три там и еще четыре, это девять, пять у меня, итого четырнадцать… Не поранил так сильно твой зуб… Итак, Амелия, по меньшей мере четырнадцать пик в колоде… Твой зуб… Что ж, попробуем с валета. Где я остановился?