Влюбленные в маски
Шрифт:
Впрочем, ничего надумать толком он не успел, потому что, подойдя к дому, заметил человека в форме городской стражи, который, присев на корточки у ограды, высматривал что-то у Фабио в саду. Насторожившись, Фабио пригляделся — и узнал в стражнике Никколо.
— Добрый вечер, Никколо, — осторожно поздоровался Фабио, подойдя поближе. — Что ты тут делаешь, позволь узнать?
— Да вот… эээ, — Никколо замялся, а потом выпалил, — Кошка. Такая испуганная была, я хотел ей помочь, а она убежала к вам в сад. Я вот сейчас пытался ее высмотреть, но, кажется, совсем напугалась и убежала.
"Кошка, значит", — скептически подумал
— А как ты рядом с моим домом оказался? — светским тоном осведомился Фабио и даже улыбнулся. — Вот уж не ожидал тебя здесь встретить.
Тут Никколо нашелся куда быстрее.
— Патрулирую, — ответил он и преувеличенно тяжко вздохнул, — Из-за убийств вот, постоянно патрулируем весь город… Ужасно устали, вы и не представляете, синьор Фабио, как нас загоняли.
— Что, и днем тоже? Убийства же только ночью случались всегда, — Фабио изобразил искреннее удивление и непонимание. Насчет "загоняли", впрочем, Никколо, по ощущениям, не врал — да и о том, что городскую стражу на уши подняли, было хорошо известно. Так что ему можно было искренне посочувствовать, даже если сейчас он вовсе не патрулировал.
Никколо пожал плечами.
— Ну да, начальство вот считает, что надо и днем. Подумайте сами — мало ли. Увидим подозрительное, вот например убийца может днем за жертвой следить. Знаете, как бывает — ходит вокруг дома или по пятам днями, выясняя, как живет, куда ходит… А ночью просто патрули еще более усиленные.
"Да, вот прямо как ты сейчас вокруг моего дома ходишь", — подумал Фабио, но тут же отогнал от себя эту мысль. Она была мерзкой, холодной и липкой. А Никколо, ко всему прочему, был совершенно прав в своих подозрениях на его счет. Он ведь здесь из-за того, что ни демона не поверил, будто граф делла Гауденцио на складе ему примерещился. И Фабио следовало бы стыдиться, что он обманывает и стражника тоже, а не думать всякую пакость.
— А напарник твой чего не с тобой? — продолжил расспрашивать Фабио. Не потому, что хотел еще что-то выяснить: все и так было ясно, как белый день — просто чтобы продолжить разговор. Как быть с подозрениями Никколо, он пока не решил и тянул время.
— За едой отлучился. Едим на ходу, говорю же, совсем загоняли, — сокрушенно сказал Никколо, в душе раздражаясь на Фабио.
Мыслей читать Фабио не мог, но что тот думает что-то вроде: "вот не повезло наткнуться" и "чего ж ты пристал, гад" — догадаться было можно.
— Ладно, Никколо, давай начистоту, — вздохнув, сказал Фабио. — Ты меня в чем-то подозреваешь до сих пор?
— Ну что вы, синьор Фабио, разве можно? Вы же благородный синьор, а мне наверно и впрямь почудилось, как только в голову такое пришло. И тем более вы же сказали, что вас там не было, а слову благородного синьора синьор делла Гауденцио все верят. И я тоже верю.
Фабио дернул уголком губы, сдержав кривую болезненную ухмылку. Никколо все еще врал, и преизрядно нервничал. А кроме того, сильнее всего прочего — Фабио чувствовал обиду. На него, по всей видимости, а также на все дворянство скопом, на Тревизские власти и несправедливое устройство жизни, в которой слово графа по определению ценится выше слова каброя, чтобы ни говорили оба, кто бы из них ни был прав.
— Ладно, Никколо, — тихо сказал Фабио и кивнул на
— Благодарю, синьор Фабио, — так же бодро отчеканил Никколо, и Фабио торопливо зашагал к воротам, отвернувшись, потому что сдерживать горькую усмешку больше совсем не получалось.
Он смалодушничал, струсил, только что, побоялся рассказать Никколо правду, чтобы тот перестал терзаться подозрениями. Побоялся, что стражник ему не поверит, решит, что это пустые оправдания — и доложит начальству, как велит ему долг. Что Фабио обманул стражу, что якшался с контрабандистами. Фабио испугался за собственную жизнь — и обида Никколо, которую он так хорошо ощутил, стала только сильнее, крепче. "Может, и с этим убийцей было так же? — размышлял Фабио, хмурясь. — Тоже какой-нибудь каброй… Не смог ничего поделать с какой-нибудь благородной сволочью раз, другой, третий — а потом пошел убивать". Чезаре был хорошим человеком, однако в какие-нибудь авантюры впутывался с завидным постоянством, а убийца достаточно озлобился, чтобы карать всех без разбору за любую провинность… Лоренцо прав: Фабио идеально подходит на роль жертвы. И надо бы нанять телохранителя. Не хочется вовсе, но, видимо, надо.
Дамиана же и думать забыла, что собиралась предложить себя на роль телохранителя Фабио. Все два дня она продолжала витать в облаках, думая о том, что синьор котик ждет свою фиалочку, и колебалась, прийти или нет на свидание с ним — разумеется в маске, само собой. А если и прийти, то не рано ли. И не опасно ли это, вдруг он все-таки догадается, впрочем, эту мысль она отбрасывала, слишком мечтая продолжить то, что они начали под сенью ивы на берегу канала.
Возможно, она бы удержалась в рамках благоразумия, если бы не то, что она видела своего возлюбленного каждый день. Его прекрасные лучистые глаза, его чудесные губы, которыми он ее так сладко целовал, его руки, которые так крепко и в то же время бережно обнимали. Выдержать это все было решительно невозможно, так как каждый его жест, каждый взгляд, каждое слово вызывали у нее сто тысяч воспоминаний, а также миллион свежих терзаний на тему того, что она не вынесет, совершенно абсолютно не вынесет, если это не повторится еще раз.
К вечеру этого дня она решилась: дождаться, пока все уснут, снова надеть маскарадный костюм и пробраться в комнаты к синьору Фабио. Впрочем, ее это вовсе не успокоило, напротив, она волновалась только сильнее, внутренне трепеща, не могла дождаться, боялась себя выдать — и за ужином кусок не лез ей в горло. Эстель даже обеспокоенно поинтересовалась, хорошо ли она себя чувствует и не разболелась ли у нее опять голова. Дамиана решительно помотала этой самой головой, сказав, что она в полном порядке, просто, кажется, слишком устала, так что даже есть не хочется.
— Была б ты на маскараде, я б решила, что тебя тот зловредный маг заколдовал, — хихикнула Марция.
— Это что еще за новые байки? — спросила Эстель.
— Никакие это не байки, а правда чистая, — уверенно возразила кухарка. — У лекарей работы невпроворот. Они-то думали, что с руками сломанными разобрались — и жизнь своим чередом пошла, а к ним на другой день народ ка-ак повалит. И все заколдованные.
— И кто их заколдовал? — спросила Дамиана. Не то чтобы ей было интересно, но Марция была милой и, несмотря на болтливость, очень нуждалась, чтобы к ее речам проявляли интерес.