Влюбленные
Шрифт:
— И ты сумела меня рассмотреть? С высоты третьего этажа?
Он улыбнулся самым саркастическим образом, и Амелия снова почувствовала нарастающее раздражение.
— Ты был похож на бомжа. На бездомного бродягу. Волосатый, небритый, кое-как одетый… С тех пор ты не слишком изменился, поэтому-то я и узнала тебя практически сразу. — Амелия покачала головой. — Надо было все-таки попрыскать на тебя перцем за то, что ты за мной следил… — Она машинально посмотрела на перцовый баллончик, который был по-прежнему нацелен ему в лицо, и медленно опустила руку. — Как бы
Она повернулась, чтобы уйти, но Доусон вдруг сказал:
— Раз уж ты все равно здесь, могу я задать несколько вопросов?
— Ты что, глухой? — Амелия обернулась через плечо. — Я не даю интервью.
— Не интервью. Мне только хотелось кое-что уточнить.
— Нет.
— Та девушка, которую я постоянно вижу с детьми… Она твоя родственница? — Он кивнул в сторону окна. Из окна был хорошо виден кусок пляжа, где Стеф и дети затеяли игру в мяч.
Амелия немного подумала, но потом решила, что на этот вопрос она может ответить.
— Нет. Я наняла ее на лето, чтобы было с кем оставить детей.
— А старик, который утром запускал с ними воздушного змея?
— Просто хороший знакомый. Он каждое лето снимает коттедж по соседству. — Она покачала головой. — Все, хватит вопросов.
Амелия готова была уйти, но он снова остановил ее.
— Почему бы нам просто не поболтать по-соседски? — спросил Доусон. — Что в этом такого?
— Надеешься, что я забудусь и проболтаюсь? Выдам тебе все мрачные секреты, которые я храню в тайниках своей души? — Она усмехнулась. — Не выйдет, мистер журналист!
Он слегка приподнял выгоревшую на солнце бровь.
— У тебя есть мрачные секреты?
— До свидания, Доусон.
Двигаясь с непостижимой быстротой, он шагнул вперед и встал между нею и дверью. Амелия, однако, не растерялась и взмахнула баллончиком, хотя и мгновенно опустила его, когда Доусон снова поднял руки в знак примирения.
— Послушай, я понимаю, что ты мне не доверяешь, но…
— Для того чтобы это понять, вовсе не нужно быть семи пядей во лбу. Впрочем, мне все равно, что ты об этом думаешь. — Не скрывая отвращения, она бросила взгляд на лежащие на столе фотографии. — Ты, конечно, намерен опубликовать эти снимки, не так ли? Продать их каким-нибудь таблоидам?
Лицо Доусона приняло оскорбленное выражение.
— Разумеется, нет!
— Тогда зачем ты их сделал?
— Мне просто хотелось… — Он так и не сумел сказать, чего же именно ему «хотелось», и Амелия, обогнув его, направилась к выходу. Точнее, она попыталась его обогнуть. Доусон сделал быстрый шаг в сторону и снова преградил ей путь.
— Ты только что сказала — я похож на бомжа. А теперь скажи, стала бы ты со мной разговаривать, если бы я подошел к тебе в таком виде и назвался репортером уважаемого журнала «Лицом к новостям»?.. Вот именно!.. — заявил он, не дав ей ни секунды, чтобы ответить. — Поэтому, чтобы не испугать тебя…
— Ты решил тайком за мной следить. А ты не подумал, что такое «наблюдение» может напугать меня еще больше?
— А ты испугалась?
— Еще бы! Конечно! — воскликнула она.
— Чего же?
— Я… я даже не знаю. Но мне показалось…
— Что именно?
— Что-то. Я подумала…
— О чем? Или о ком?
— Ни о ком. Просто я боялась…
— Чего?
— Не знаю! И перестань засыпа́ть меня вопросами!
— Это моя работа.
Она снова попыталась его обойти, и снова он заслонил ей дорогу.
— Пропусти!
— Еще один вопрос! Только один! Пожалуйста… — Амелия не ответила, и он принял ее молчание за согласие. — Как ты узнала, что я здесь?
— Я заметила, как в окне что-то блеснуло.
— Это, наверное, бинокль. Солнце отразилось от линзы, вот ты и увидела…
— Это тебе урок на будущее. Будь поаккуратнее, когда станешь в следующий раз за кем-нибудь шпионить.
— А когда ты поняла, что за тобой кто-то наблюдает?
— Это уже второй вопрос.
— Ты почувствовала это после того, как я здесь появился, или раньше?
Амелия открыла рот, чтобы сказать какую-то колкость, но вдруг замялась. Глядя поверх его плеча на залитый солнцем участок пляжа за окном, она припомнила странное, почти сверхъестественное чувство, охватившее ее накануне вечером.
— Раньше. И… это ощущение было настолько сильным, что у меня мурашки побежали по коже, — проговорила она, обращаясь больше к самой себе, чем к нему. Мгновение спустя Амелия, впрочем, взяла себя в руки и посмотрела на Доусона. У него были светло-карие глаза с золотыми крапинками. Глаза тигра. И взгляд у него был по-тигриному напряженный, пристальный и вместе с тем какой-то тоскливый. Именно этот взгляд помог ей окончательно справиться с секундной растерянностью.
— Мне пора, — сказала она твердо. — Я и так уже слишком задержалась. Еще немного, и они решат — со мной что-то случилось.
На этот раз Доусон без возражений отступил в сторону, пропуская ее к двери. Она была уже на пороге, когда он сказал:
— Прошу прощения за то, что напугал тебя. Ты и так прошла сквозь ад, и я не хотел бы усугублять твои мучения.
— Так не усугубляй, — ответила она, не оборачиваясь. — И держись подальше от меня и от моих детей.
— Где ты был?! — спросила Ева, открывая мужу заднюю дверь.
— Нигде. — Проскользнув мимо жены, Гэри Хедли быстро двинулся по коридору, направляясь к своему кабинету. Ева семенила следом.
— Тебя не было несколько часов! И почему ты не отвечал на звонки?
— Ты за мной следишь? Или мне теперь нельзя никуда ходить без твоего разрешения? — раздраженно бросил Хедли.
— Не надо говорить со мной таким тоном!
Хедли только вздохнул. Он лучше чем кто-либо знал, что, несмотря на кроткое выражение лица и покладистый характер, Ева могла быть грозной, как ангел мщения — особенно если ее рассердить.