Влюбленные
Шрифт:
Кроме того, Хэрриет была типичной стервой, напрочь лишенной лидерских качеств и задатков руководителя. Она презирала людей (в особенности мужчин), а наибольшую антипатию по иронии судьбы вызывал у нее именно Доусон Скотт. Сам Доусон подозревал, что в данном случае за причинами далеко ходить не нужно. Хэрриет элементарно завидовала его журналистскому таланту и тому уважению, которое его способности снискали среди коллег как в «Новостях», так и во всем профессиональном журналистском сообществе.
В тот день, когда Хэрриет стала главным редактором, причины ее враждебности потеряли всякое значение. Главное, антипатия никуда не исчезла, возможно, даже сделалась сильнее. И это было очень,
Во всяком случае, так ему казалось.
— Я намерена послать тебя в Айдахо, — сообщила Хэрриет.
— Зачем?
— Подготовишь материал о слепых воздухоплавателях.
— О ком о ком? — переспросил Доусон удивленно. Уж не ослышался ли он?
Прежде чем ответить, Хэрриет бросила ему через стол тоненькую папку.
— Наши молодые сотрудники уже сделали важную часть работы за тебя — нашли тему. С подробностями, которые они успели собрать, ты можешь познакомиться в самолете.
— Но хотя бы намекни, с чем мне придется иметь дело.
— Некие граждане, занимающие активную жизненную позицию, решили, что слепые люди тоже имеют право летать. Они нашли спонсоров, закупили все необходимое и стали катать слепых на воздушных шарах, наполненных горячим воздухом или каким-то газом, и… Нет, я вовсе не хочу сказать, что слепым разрешают управлять воздушными шарами после того, как они оторвутся от земли, однако… В общем, материал может получиться довольно интересным и занимательным. Можешь даже притвориться слепым, если сумеешь.
Последние слова Хэрриет только по форме напоминали шутку, на деле же в них звучало столько презрения, что Доусону стоило огромного труда сохранить невозмутимое выражение лица.
— Это и есть твои важные новости? — лениво протянул он, не делая ни малейшей попытки взять папку со стола.
Хэрриет лукаво улыбнулась. Точнее — попыталась улыбнуться, но у нее ничего не получилось.
— Для незрячих и слабовидящих людей это действительно важно, — ответила она с вызовом. Так что Доусону захотелось перепрыгнуть через стол и схватить ее за горло обеими руками, но он подавил желание. Мысленно досчитав до десяти, он отвернулся и снова взглянул за окно, где яркое полуденное солнце заливало своим светом широкие улицы и авеню Вашингтона.
— Слепые, насколько я знаю, не читают наш журнал, — заметил он. — Ты действительно уверена, что незрячие… э-э-э… пилоты стоят того, чтобы мы рассказали о них всей стране?
— Все будет зависеть от того, как и под каким углом будет подана информация. Тем более что в последние десятилетия в нашей стране людям с ограниченными возможностями уделяется повышенное внимание. В любом случае это достойный материал! Почему-то я не слышу в твоем голосе ни малейшего энтузиазма. В чем дело, Доусон?
— Все предельно просто, Хэрриет. Эта тема не для меня.
— Ты хочешь сказать — она тебе не по плечу?
Перчатка — пусть и невидимая — была брошена на самую середину сверкающего полировкой стола, и Доусон это отлично понимал.
— Я хочу сказать — я не пишу о подобных вещах. Святочные рассказики не мой конек, как ты отлично знаешь. Кроме того, обычно я сам нахожу, о чем мне писать.
— Так найди! — Хэрриет сложила руки на груди. — Дай мне наконец увидеть, как действует гений горячего репортажа, о котором мне все уши прожужжали! Я хочу своими глазами наблюдать работу великого журналиста, которого все хорошо знают и любят и которого превозносят до небес за свежесть взгляда, умение найти неожиданный ракурс и обнажить перед читателями всю подноготную сложной проблемы! — Она выдержала крохотную паузу. — Ну так что, Доусон?.. Будешь писать про слепых воздухоплавателей?
Из последних сил сохраняя невозмутимый вид, Доусон отрицательно покачал головой.
— Я использовал не все отгулы, — сказал он. — У меня есть еще по меньшей мере неделя.
— Ты и так отдыхал почти полмесяца!
— Мне этого мало.
— Почему?
— Потому что я вернулся из страны, где идет война.
— Тебя никто не заставлял торчать там… столько времени. Ты мог бы вернуться в любой момент.
Доусон усмехнулся одними губами:
— Не мог. Там было слишком много острых тем, о которых мне хотелось бы написать.
— Слушай, Доусон, кого ты пытаешься обмануть? — фыркнула Хэрриет. — Если тебе, как большинству мужчин, нравится щеголять в военной форме и играть в войнушку, что ж — времени у тебя было достаточно. Ты проторчал в Афганистане почти девять месяцев, причем за счет журнала, и… В общем, если бы две недели назад ты не вернулся сам, мне, как главному редактору, пришлось бы употребить власть, чтобы отозвать тебя оттуда.
— Полегче на поворотах, Хэрриет. Иначе я могу подумать, будто ты мне завидуешь.
— Завидую? Чему именно?
— Ни один из твоих материалов никогда не входил в шорт-лист Пулитцеровской премии [4] .
— Ну, о том, что твои статьи номинированы на премию, мы знаем только с твоих слов. Допускаю, что это были просто слухи… которые ты сам же и распустил. Как бы то ни было, премию ты пока не получил, а раз так… В общем, иди работай. Я и так потратила на тебя слишком много времени, а у меня еще полно дел. Впрочем… — Она слегка приподняла тщательно подведенную бровь. — …Если Мистер Гений Журналистики желает сдать ключи от редакционной раздевалки, уговаривать не буду. Вольному воля! Бухгалтерия у нас работает каждый день, так что выходное пособие ты можешь получить уже сегодня, в крайнем случае — завтра. Что скажешь?
4
Пулитцеровская премия — награда, учрежденная известным редактором и издателем Дж. Пулитцером «в целях содействия идеалам общественного служения, совершенствования общественной морали, развития американской литературы и прогресса в образовании». Ежегодно присуждается восемь премий в области журналистики (включая карикатуры и газетные фотографии), шесть в области литературы различных жанров и одна в области музыки. Премия считается одной из самых престижных в указанных областях.
Она выждала несколько секунд, дожидаясь его ответа, потом покачала головой.
— Не хочешь?.. Так я и думала. В таком случае потрудись получить билеты на завтрашний самолет до Бойсе. Твое место 16-А. — Хэрриет швырнула на стол авиабилет. — Ты летишь рейсом региональной авиакомпании.
Доусон остановил машину перед аккуратным одноквартирным домом в Джорджтауне [5] и заглушил двигатель. Привстав с сиденья, он достал из заднего кармана джинсов небольшой флакончик с лекарством, вытряхнул на ладонь небольшую бледно-зеленую таблетку и отправил в рот, запив водой из пластиковой бутылки. Спрятав флакон обратно в карман, Доусон внимательно исследовал свое отражение в зеркале заднего вида.
5
Джорджтаун — престижный район г. Вашингтона.