Влюбленный Дед Мороз
Шрифт:
— А у кого-нибудь было… ну, наоборот, — не унималась Олеся, — ну, чтобы все правильно получилось?
— У меня было, — отозвалась молчавшая до этого Лиза Мышкина, работавшая старшей медсестрой в районной больнице.
— Месяц назад я присмотрела себе пальто из шерсти перуанской ламы, за 20 тысяч. А это, если хочешь знать, почти две моих зарплаты. Так что шансов купить его не было никаких. А пальто мне очень хотелось. Ну очень-очень хотелось. Никогда мне так не хотелось ни одну вещь, как это пальто. Я и сказала об этом в Клубе, и все девочки меня поддержали…
И
— А… — снова открыла рот новенькая.
— И еще одно — желать надо реальных вещей, — наставительно произнесла Лилия Бенедиктовна. — Тогда желание вполне может сбыться. Можно, конечно, желать выйти замуж за Брэда Питта, но…
— Едва ли это получится, — подхватила Нина, на пухлых щеках которой заиграли смешливые ямочки, — тем более что он уже женат на Анджелине Джоли…
— Так что, Катя, вперед! Огласи нам свое реальное и исполнимое желание!
— Давай, Катя! Не волнуйся, здесь все свои!
— Да! И мы все хотим, чтобы твое желание сбылось!
— Мы все тебя поддержим!
Екатерина Сергеевна глубоко вздохнула, стиснула тонкими пальцами бокал с остатками вина и, глядя прямо перед собой потемневшими, сузившимися глазами, сухо и четко произнесла:
— Я хочу встретить этот Новый год с Олегом Павловичем Строгановым. Олег Павлович работает у нас в школе учителем математики, — поспешно, во избежание возможных совпадений, уточнила она.
— Брюнет, 34 года, не женат, рост 185 см, глаза… глаза такие… то ли голубые, то ли зеленые, как аквамарин…
Ирочка и Маришка, самые младшие члены Клуба, громко и завистливо вздохнули.
— И я хочу, чтобы это произошло наяву, а не во сне. И чтобы эта встреча Нового года была приятной для нас обоих, — подумав, добавила Екатерина Сергеевна.
В комнате наступила глубокая тишина. Все сидевшие за столом попритихли. Нина, вздохнув, подперев кулачком пухлую румяную щеку, смотрела в пространство прямо перед собой — может, вспоминала Митькиного отца, давно и бесповоротно исчезнувшего из ее жизни, а может, мечтала о ком-то другом.
Лиза Мышкина, опустив ресницы, водила пальцем по белой накрахмаленной скатерти. Ее усталое от частых ночных дежурств, сдержанное, несколько даже суровое лицо было сейчас мягким, задумчивым и печальным.
Ирочка и Маришка, крашеные блондинки в кудряшках, в ярко-розовых мохеровых кофточках, похожие друг на друга, как родные сестры, с жадным любопытством смотрели на Екатерину Сергеевну.
Новенькая Олеся, судя по нахмуренному лбу, напряженно размышляла обо всем услышанном.
Лилия Бенедиктовна, переплетя пальцы, обвела всех взглядом и сказала:
— Н-да, задача. Математик… А впрочем, в новогодние дни все возможно…
— Почему именно в новогодние? — тут же спросила Олеся.
Лилия Бенедиктовна только улыбнулась. Нина, покосившись на настырную Олесю, ответила за нее.
— Говорят,
— Могут даже у ребят сбыться все желания, — подхватила Екатерина Сергеевна, — нужно только, говорят, приложить старание…
— Не лениться, не зевать, — вздохнула Лиза Мышкина, — и иметь терпение…
— И ученье не считать за свое мучение, — закончила Лилия Бенедиктовна.
— Ну что, Катя, ты готова «приложить старание»?
— Да. Только я не знаю как.
— Гм… у кого-нибудь есть конкретные предложения?
Предложения были. По мнению Лилии Бенедиктовны, их было даже слишком много. Ничто так не способно оживить и подстегнуть женскую фантазию, как возможность дать совет в трудном, но благородном деле привлечения мужского внимания.
— Так, — резюмировала Лилия после того, как поступило предложение Екатерине Сергеевне коренным образом поменять имидж — постричься, перекраситься в блондинку и явиться в школу в мини-юбке, в чулках в сеточку и в сапогах на шпильках, — пока, я думаю, достаточно. Дайте Кате прийти в себя, все обдумать и во всем разобраться. У меня же, Катя, есть к тебе только один вопрос. Он может оказаться важным, а может и нет. Все же постарайся на него ответить.
— Да? — робко взглянула на нее Екатерина Сергеевна.
— Он чем-нибудь интересуется? Я имею в виду, чем-нибудь особенным, нестандартным? Кроме обычных мужских занятий, типа пива с приятелями и футбола по телевизору?
— Про пиво и футбол я ничего не знаю, — пожала плечами Екатерина Сергеевна, — он, кажется, пиво вообще не пьет. Вроде бы ходит в бассейн…
— В бассейн — это хорошо, — одобрила Нина. — А у тебя есть красивый открытый купальник?
— Вспомнила! — воскликнула, перебив ее, Екатерина Сергеевна. — Вспомнила! Он как-то проговорился, что хочет доказать теорему Ферма!
— Теорему Ферма? — переспросила Лилия Бенедиктовна и обвела глазами девушек.
Все девушки, и даже новенькая Олеся, ответили ей безмятежно-уверенными взглядами.
— Гм… ну ладно, пусть будет теорема Ферма, — милостиво согласилась Лилия Бенедиктовна. — Какая-никакая, а зацепка. Над этим стоит подумать.
Двадцать восьмое декабря закончилось. Бесшумный и мягкий день, с нежным морозцем, окутанный легкой вьюгой, которая, впрочем, улеглась почти сразу после полуночи, завершился без происшествий.
На низком небе засияли яркие звезды, освещая припорошенные снегом улицы города. Припозднившиеся горожане с удовольствием оставляли на выметенных тротуарах цепочки своих следов.
Митя Соболев, сонно моргая, сидел у окна и ждал маму.
Ресницы у него были, как и брови, светло-золотистые, мамины. А глаза дедовы — синие, с пронзительно-ярким блеском, какой бывает на нашем северном небе в разгар весны.
Возможно, и даже наверное, что в Митькиной наружности было что-то и от отца. Но вот отца-то Митя не видел ни разу за всю свою тринадцатилетнюю жизнь.