Влюбленный Ковальски
Шрифт:
Эту страстную тираду Шэй проигнорировала. Хорошо хоть новый знакомый не отставал. Надо отдать ему должное. Он либо настолько храбр, либо настолько глуп.
— О, смотрите, манго! — воскликнул Ковальски, протягивая руку к желтому фрукту.
— Не трогайте.
— Но я не ел уже…
— Всю растительность на острове опрыскали с воздуха трансгенным рабдовирусом. [2]
Ковальски отдернул руку.
— При попадании внутрь человека вирус стимулирует сенсорные центры в мозге, усиливая зрение, слух, обоняние, вкус и осязание.
2
Рабдовирусы —
— И что в этом плохого?
— Одновременно разрушается ретикулярный аппарат коры головного мозга, и в жертве пробуждается необузданная ярость.
Позади этой идущей по джунглям пары эхом прокатился громкий рев. В ответ с другой стороны раздался вой и кашляющие звуки.
— Мартышки…
— Мандрилы. Да, они определенно инфицированы. Объекты экспериментов.
— Великолепно! Остров взбесившихся гамадрилов.
Не обращая внимания на его словоблудие, Шэй протянула руку. Через брешь в густой листве на вершине соседнего холма виднелась побеленная асьенда. [3]
3
Асьенда — крупное частное поместье в Испании и Латинской Америке.
— Нам нужно попасть вот туда.
Крытое терракотовой плиткой строение арендовал профессор Салазар; внутри он проводил свои исследования, финансируемые некой организацией террористического толка. Здесь, на этом изолированном острове, он ставил заключительные эксперименты по совершенствованию своего биологического оружия. Два дня назад члены отряда «Сигма» — секретного подразделения спецназовцев‑ученых, чьей задачей являлось предотвращение глобальных угроз, — захватили Салазара в самом сердце бразильской сельвы. Но перед этим негодяй успел заразить целую индейскую деревню в районе Манауса, в том числе и расположенный поблизости международный детский реабилитационный центр.
Болезнь еще находилась на ранней стадии, но быстро прогрессировала, и бразильские военные немедленно ввели в округе карантинный режим. Исправить ситуацию могло только противоядие, хранившееся в сейфе на асьенде профессора Салазара.
По крайней мере, оно могло там храниться.
Сам профессор заявил, что уничтожил все запасы.
Основываясь на этом утверждении, бразильские власти решили свести риск к минимуму. На рассвете ожидался шторм с ураганным ветром, и власти опасались, что он может подхватить вирус и перенести с острова в прибрежные джунгли. Достаточно было одного листочка, чтобы заразить все тропические леса континента. Тогда и появился план забросать остров зажигательными бомбами и выжечь всю растительность, вплоть до голой скалы. Начало операции назначили на девять утра. Невозможно было убедить правительство рискнуть и отложить операцию — надежда раздобыть противоядие казалась слишком призрачной. Все и вся надлежало стереть с лица земли. В том числе и индейскую деревню. Это были
Гнев охватил Шэй, когда она мысленно представила своего напарника Мануэля Гаррисона. Он пытался эвакуировать детей из центра, но оказался блокирован в зараженном районе, а после и сам заразился. Вместе со всеми детьми.
В лексикон доктора Розауро словосочетание «приемлемые жертвы» не входило.
Не в этот раз.
И она решила действовать в одиночку. Уже прыгнув с парашютом и находясь в свободном падении, она сообщила по рации о своем плане. Руководство «Сигмы» пообещало выслать спасательный вертолет к северной оконечности острова. Он приземлится там всего на одну минуту. Либо Шэй успеет вовремя добраться до вертолета, либо… умрет на этом острове.
У нее имелись реальные шансы на успех.
Вот только теперь она была не одна.
Здоровяк, едва не ставший жертвой обезумевших обезьян, шумно топал за ее спиной и что‑то насвистывал. Насвистывал… Шэй обернулась.
— Мистер Ковальски, помните, я говорила, что вирус обостряет слух у зараженного?
В спокойном тоне, каким была произнесена эта фраза, проскользнули нотки раздражения.
— Извините.
Он оглянулся назад, на тропу.
— Осторожно: здесь ловушка на тигра, — предупредила Шэй, обходя прикрытую наспех яму.
— Что?..
Левой ногой Ковальски наступил прямо на крышку из сплетенного тростника, закрывающую яму; конструкция не выдержала его веса и рухнула вниз.
Шэй успела плечом оттолкнуть мужчину в сторону и упала на него сверху. Ощущение было такое, будто она свалилась на груду кирпичей. Вот только кирпичи и те отличаются большей сообразительностью.
Она приподнялась на руках.
— Ну, после того как вы уже попались один раз в западню, могли бы внимательнее смотреть на дорогу! Этот остров — одна большая ловушка!
Поднявшись, Шэй поправила рюкзак и стала аккуратно обходить утыканную острыми шипами яму.
— Держитесь меня. Ступайте по моим следам.
Рассердившись на неловкого Ковальски, она не заметила натянутой веревки.
Только тренькнуло что‑то в воздухе.
Доктор Розауро отпрыгнула в сторону, но было слишком поздно. Привязанное за веревку бревно вылетело из кустов и ударило ее по колену. Большая берцовая кость хрустнула, и Шэй полетела прямо в разверстую пасть ловушки.
В воздухе она попыталась увернуться и избежать острых железных шипов. Однако надежды не оставалось…
И тут она снова врезалась в груду кирпичей.
Это Ковальски ринулся вперед и перекрыл яму могучим телом. Шэй отскочила от него и рухнула на землю. Острая вспышка боли пронзила колено, потом бедро и прокатилась вдоль всего позвоночника. В глазах Шэй потемнело, но не настолько, чтобы она не увидела изогнутую под причудливым углом ногу.
Подошел Ковальски и запричитал:
— Ох, как же это… ох…
— Нога сломана, — превозмогая боль, выдавила Шэй.
— Надо наложить шину.
Она посмотрела на часы.
Восемь тридцать девять.
Осталась двадцать одна минута.
От Ковальски не укрылось ее беспокойство.
— Могу понести вас. У нас еще есть шанс успеть на место встречи.
Шэй мысленно прикинула время. Представила глуповатую ухмылку Мануэля… и множество детских лиц. На мгновение она ощутила боль гораздо более сильную, чем в сломанной ноге. Она не имела права на неудачу.