Влюбленный мститель
Шрифт:
Поэтому Ларисса уточнила вопрос:
— Я хотела сказать, когда вы приказываете нарядить елку.
— Никогда, — бросил он. Ларисса ошеломленно заморгала.
— Хотите сказать, что у вас вообще не бывает елки?
— А почему вас это так удивляет?
— Потому что… у нас всегда бывала елка. Я думала, что у каждого… не как же вы праздновали Рождество в детстве?
— Никак.
Ларисса вспомнила о том светлом времени, когда каждый сочельник был наполнен ожиданием чуда. Наряжать елку, разворачивать подарки… какая
— Вы ведь англичанин, верно?
Винсент рассмеялся, но сама Ларисса не видела тут ничего забавного. Томасу не терпится украсить елку своими любовно сделанными игрушками. И он получит елку, даже если ей придется срубить дерево собственными руками.
— Разумеется, — кивнул он с улыбкой. — Просто до сих пор мне не с кем было праздновать.
— Простите, — покраснела девушка, — не знала, что вы осиротели так рано.
. — Вовсе нет, — хмыкнул он, пожав плечами. — Родители умерли, когда мне исполнилось двадцать.
Ларисса молча уставилась на него. Разве так бывает? Что за странная семейка!
Будь у него жена, наверняка вспомнила бы о елке!
— Почему же вы еще не женаты? — вдруг выпалила она.
Это все вино. Она в жизни не вздумала бы лезть в чужие дела, если бы не выпила залпом целый бокал и уже не принялась за второй. Хоть бы лакей унес злополучную бутылку! Нет, лучше бы стоял поближе, а не торчал столбом на другом конце комнаты!
Однако барон не оскорбился. И даже вежливо ответил:
— Мне предстоит еще найти вескую причину для столь серьезного шага.
Ей следовало бы извиниться за столь неуместный вопрос, но Лариса уже не могла остановиться:
— Но вам нужно передать кому-то титул.
— Отцовский титул. Я презирал отца, к чему мне сохранять его наследие?
— Вы неоправданно суровы. Но может, это всего лишь видимость?
— Верно. Ненависть живет всего несколько лет, а потом сменяется безразличием.
— Вы это серьезно? До сих пор я не знала никого, кто не любил бы родителей, — с неподдельным изумлением протянула Ларисса.
— Просто вы вели жизнь уединенную и встречали не так уж много посторонних людей. Бьюсь об заклад, у всех ваших знакомых бывают елки на Рождество. Рассказать вам, как легко бывает лишиться и детства, и елки?
Нужно немедленно прекратить разговор. Она и без того не может выбросить барона из головы, а узнав больше, совсем рассудка лишится…
— Да.
Прежде чем начать, он осушил бокал.
— Я вырос в фамильном поместье в Линкольншире, где не был с самой смерти своих родителей.
— Почему?
— Потому что не испытываю там ничего, кроме чувства неполноценности, а неприятные воспоминания лишь бередят душу.
— Вам совсем не обязательно говорить об этом… — начала девушка.
— Все в порядке, — перебил он. — Поверьте, эти самые чувства давно поблекли. Говоря по правде, я вообще вряд ли что-то испытываю
Он говорил правду, хотя многие родители все же заботились о своих отпрысках. Но это еще не объясняло причины его ненависти к отцу с матерью.
Но нужды допытываться не было, потому что Винсент уже продолжал:
— Через несколько лет родился мой брат, Альберт.
Нежеланный ребенок, которого тоже бросили на милость челяди. Тогда я еще не понимал, что мои родители попросту не любят детей и не желают уделять им время. Их никогда не бывало дома… словом, они напрочь о нас забыли. Мы с Альбертом стали довольно близки, прежде чем его увезли.
— Увезли?
— Да, с собой в столицу. Видите ли, к четвертому году жизни он стал настоящим «придворным шутом». По крайней мере в моих глазах. Он из кожи вон лез, чтобы забавлять людей, и преуспел в этом занятии. Превосходный актер! Я же, со своей стороны, не обладал подобными качествами, поскольку был слишком серьезен и сдержан. Не помню, чтобы я когда-то смеялся.
Во время одного из своих редких визитов домой мои родители это обнаружили. В тот раз они привезли с собой гостей, и Альберту удалось рассмешить всех и каждого. Родители неожиданно поняли, что младший сын станет ценным дополнением к их вечерам, и поэтому его стоит взять с собой, — Но не вас, — тихо добавила девушка.
— Не меня, — согласился Винсент. — Я был бесспорным наследником и к тому времени уже имел гувернера. Им пришлось, однако, вернуть Альберта домой, когда настала пора учиться. Зато теперь они чаще бывали дома и оставались надолго. Оказалось, что им не хватает Альберта. А когда он не был в школе, они забирали его с собой.
— То есть когда наступали каникулы, — уточнила Лариса.
— Да.
Лариссе хотелось плакать при мысли о гордом одиноком мальчике. Он так спокойно говорит о прошлом! Должно быть, оно и в самом деле мало что значит для него. Но, Господи, что ему пришлось пережить в детстве, когда брат купался в родительской любви, а ему не уделялось и малой толики. Он говорил о неполноценности. Как ужасно ощущать себя нелюбимым, нежеланным…
Ларисса опять не сумела сдержать слез, но теперь по крайней мере успела вытереть их, прежде чем он заметил… или притворился, что не заметил Наверное, барон не имел ни малейшего желания утешать ее каждую минуту и вряд ли отнес ее слезы на свой счет. Да и с какой стати, если они едва знают друг друга? В крайнем случае он посчитает, что она опять думает об отце.
Глупая, глупая чувствительность, заставляющая ее поминутно рыдать! Но ей было так жаль лорда Эверетта. Какая несправедливость расти в таком равнодушном холодном окружении!