Влюбленный мятежник
Шрифт:
От слов Женевьевы Аманда почувствовала, будто ее спину обдало струей горячей воды, и поежилась, вспомнив свои ощущения от его глаз на своем лице, от его губ, коснувшихся ее кожи. Вздернув подбородок, она отогнала наваждение. Она не хочет даже думать, об этом человеке, у нее одно желание – найти Роберта.
– Лорд Камерон – изменник, и больше никто. Я даже представить себе не могу, зачем отцу понадобилось его приглашать.
– Когда-нибудь он может оказаться бесценным союзником, – ответила Женевьева. – Ему доверяют как радикалы, так и, как
– А ты, Женевьева? Ты тоже хочешь остаться в самых дружеских отношениях с лордом Камероном?
– Ах! – рассмеялась Женевьева. – Маленькая тигрица показывает коготки? Я? Знаешь, мы с ним добрые друзья. Что же до обязательств, на всю жизнь, то я люблю балы и празднества, королевскую роскошь. – словом, изящную сторону жизни. Наш неистовый и; гордый лорд Камерон прокладывает путь в совершенно, другом направлении. Возможно, однажды его повесят, а если нет, то вполне может статься, что он окажется на тюремных нарах. Правда, я танцевала с ним. Чувствовала его руки и теперь иногда думаю: а не лучше ли лежать с ним на нарах в тюрьме, чем с любым другим на шелковых простынях? Но не волнуйся, крошка, в состязании могут участвовать все желающие.
– Не стоит беспокоиться, Женевьева, – приторным голосом ответила Аманда. – Я тебе не соперница. У меня не вызывает ни малейшей заинтересованности изменник королю.
Женевьева изящно взмахнула веером, улыбнувшись кому-то на другом конце зала.
– Полагаю, из-за лорда Тэрритона?
– Полагай что хочешь! – отрезала было Аманда, но у Женевьевы был такой заговорщицкий вид, что стало ясно: сейчас она откроет какую-то тайну, которая кажется ей весьма забавной.
– Я кое-что знаю, Аманда. Могу рассказать, если хочешь.
– Хорошо, Женевьева. Выкладывай, что там у тебя.
– Лорд Тэрритон обручился. Он собирается жениться на герцогине Оуэнфилдской. Она вдова, а поскольку ее незабвенный покойный супруг не оставил наследников, то юный Тэрритон приобретет титул герцога Оуэнфилдского.
– Я тебе не верю! – задохнулась Аманда. Девушка была так потрясена, что забыла о сдержанности.
– Тогда спроси Роберта сама, – невинно предложила Женевьева. – Извини, дорогая Мужчины собираются у кабинета твоего отца, и я совершенно уверена, что они попытаются поджарить Камерона на вертеле. С удовольствием посмотрю, как он будет отбиваться.
Женевьева поспешила к выходу из зала. Извиняясь на ходу, она выскользнула через заднюю дверь. Очевидно, она собиралась пройти по террасе до больших окон и устроиться на одной из скамеек-качалок, откуда, скрытая от глаз мужчин, могла бы слышать весь разговор.
Аманда обвела взглядом зал. Роберта нигде не было видно. Она должна немедленно его найти и переговорить с ним. Женевьева солгала. Роберт любит ее. Пусть она не может дать ему титул, зато у нее богатое приданое. Ничто не препятствует их свадьбе. Они оба
Но все же слова Женевьевы оставили неприятный осадок в душе, поскольку та не насмешничала и не злорадствовала, а просто сообщила, что ей известно, и упорхнула в погоню за лордом Камероном.
Аманда вздохнула, готовая последовать за ней.
Но сделать это оказалось не так уж и легко. Ее останавливали молодые люди, бесчисленные гости постарше, я, как хозяйка вечера, она обязана была, соблюдая приличия, проявлять к ним внимание. Наконец ей удалось, выскользнуть из зала, как раз когда музыканты заиграли менуэт.
Снаружи Аманда не обнаружила Женевьевы, но, подойдя к открытым окнам, почувствовала, как вдруг забилось сердце, рядом с ее отцом, лордом Камероном и лордом Гастингсом в кабинете стоял Роберт.
– Вы отворачиваетесь от нас. Камерон, совершая подобный поступок, – говорил лорд Гастингс.
Сидевший у отцовского стола Камерон отставил свой бокал с бренди.
Затем встал и, заложив большие пальцы за пояс, взглянул в лицо Гастингсу:
– Лорд Гастингс, позвольте не согласиться с вами. Палата представителей постановила, что день молитвы за братский город может быть проведен. Скажите, сэр, кого мы оскорбили молитвой?
– Вы не обязаны были участвовать! – запальчиво воскликнул Роберт.
Камерон удивленно и насмешливо изогнул темную бровь, обернувшись в сторону Тэрритона.
– Да, не обязан. Я присутствовал там потому, что очень хотел этого. Британцы закрыли порт Бостона…
– Британцы! Мы и есть британцы! – возмутился отец Аманды.
– Нет другой земли, которую бы я с большей любовью назвал родиной, чем Британию, сэр, но боюсь, что я не британец. Я виргинец.
Я подданный его величества, но, как подданный, сохраняю свои права.
Я присутствовал на молитвенном дне…
– Бостон не братский город для нас! Посмотрите только, как они себя ведут! – воскликнул Гастингс.
– Бесспорно, вы имеете полное право считать так, – учтиво ответил Камерон, низко поклонившись, после чего повернулся к хозяину дома: – Лорд Стирлинг, я не, могу извиняться за то, во что верю всем сердцем. Лорд Данмор только что распустил палату представителей, но боюсь, они будут собираться с еще большей регулярностью.
Они уже выбрали своих делегатов на Континентальный конгресс, и хотелось бы верить, что удастся найти мирный путь решения конфликта, иначе…
– Черт побери, Камерон! Вы храбрый солдат, богатый человек, мы все восхищаемся вами. Но вы опять ведете предательские речи! – взревел Стирлинг, громыхнув кулаком по столу.
– Я говорю не как изменник, сэр. Но несомненно, разногласия с метрополией должны быть улажены. Я предложил оставить свое кресло в совете, потому что понимаю, насколько моя позиция раздражает всех вас. Я снова буду настаивать на своей отставке, хотя мне кажется, Что в моих словах есть много разумного. А теперь, джентльмены…