Влюбленный призрак
Шрифт:
В понедельник с утра, во время завтрака, грянул телефонный звонок, заранее испортив день, да и всю рабочую неделю. Возможно, у меня начиналась паранойя, но привычное стрекотание мобильного отчего-то звучало грозно и вызвало нехорошее предчувствие.
– Хочешь, я отвечу? – предложила Аня с набитым кукурузными хлопьями ртом. – Вдруг твой бывший названивает?
Учитывая, что с «бывшим» мы расстались еще в институтские годы и сейчас он вряд ли помнит хотя бы мое имя, предположение относилось к разряду нежизнеспособных.
– Это с работы, – буркнула я, но сбросить
Аппарат настойчиво вибрировал на непокрытой скатертью крышке стола и действовал на нервы. На одну секунду мобильник замолк, позволяя перевести дыхание, а потом разразился очередным вызовом.
Сестренка не выдержала и, прежде чем я сумела ей помешать, схватила аппарат.
– Алло! – растягивая гласные, проворковала она. – Зоя сейчас не может подойти. Она оставила телефон дома…
По мере того как неизвестный говорил, лицо Ани вытягивалось и приобретало нехороший зеленоватый оттенок.
– Кто там? – нервно ерзая на стуле, одними губами спросила я. Во взгляде моей бесшабашной хулиганки появилось затравленное выражение.
Не вытерпев, я вырвала телефон у нее из рук и уверенным тоном сказала:
– Это Зоя, здравствуйте!
Последовала пауза, а потом зазвучал самый жуткий, самый вкрадчивый голос, какой мне доводилось слышать:
– Кондратьева Зоя Валерьевна? – незнакомец заметно грассировал. – Вы уже вернулись?
– Я никуда и не уходила, просто в ванной была, – нашлась я.
– Следователь Рыжков Вениамин Кондратьевич, – представился он. – Я веду дело об исчезновении Протаева Алексея Федоровича.
У меня похолодело внутри.
– Чем могу помочь?
Во рту пересохло. Не заботясь о том, услышит ли собеседник, я громко отхлебнула остывший кофе.
– Я хотел бы пригласить вас на беседу…
Питье попало не в то горло, и я разразилась надрывным кашлем. Кое-что после нашей последней встречи с Марком изменилось: его брата снова пытались найти. Однако внутреннее чутье подсказывало, что в отношении меня новость являлась скорее плохой, нежели хорошей.
– Понимаете, я надеялся, что пока мы обойдемся без официальных повесток. – Следователь умело выдержал драматическую паузу. – Но…
– Диктуйте адрес! – сдерживая кашель, перебила я. – Постараюсь приехать после обеда.
– К девяти, – с дружественной интонацией поправил собеседник. – Буду ждать вас к девяти.
Самым ярким мазком на невыразительной внешности Рыжова Вениамина Кондратьевича, на вид законченного ипохондрика с бесцветными глазами и дурно подстриженными волосами, являлись три кошачьих царапины поперек впалой обветренной щеки.
В кабинете, который он делил с другими коллегами, к счастью отсутствующими в ранний час, пахло табачным перегаром. Столы жались по углам, на стене висела огромная карта города и области. За спиной следователя высился сейф, а окно выходило на внутренний двор с кирпичной стеной, увенчанной кольцами
– Отличная погодка, – он растянул губы в крокодильей улыбке и облокотился на крышку стола.
Еще стоя на пороге, я заметила, что под газетой «Культура», несколько диссонирующей с обстановкой, Рыжов прятал полную пепельницу окурков. Полагаю, закурить хотелось нам обоим. Вениамин Кондратьевич сломался первым: отодвинул газетку и похлопал себя по карманам в поисках сигарет.
– Будете?
– Не курю, – соврала я и сняла с рукава пальто невидимую пылинку. В животе у меня туго свернулась стальная пружина.
– Может, водички? – следователь указал на прозрачный графин с водой, трогательно прикрытый сверху тонкой бумажкой вместо крышки. В солнечном свете, проникающем в кабинет через решетки, на стеклянных стенках ярко выделялись следы жирных пальцев.
Я перевела взгляд с графина на блеклое лицо Рыжова.
– У меня мало времени. Я не предупредила на работе, что задержусь.
– Любите прыгать с места в карьер? – усмехнулся тот.
– Не люблю опаздывать на работу. О чем вы хотели поговорить?
– Как давно вы видели Алексея Протаева? – следователь закурил, и нас окутало облако удушающего дыма. От запаха ядреных сигарет меня затошнило.
– Я его вообще никогда не видела. Мы не были знакомы, даже через соцсети.
Маленькая ложь во спасение. Вряд ли полиция смогла бы узнать, что до исчезновения я однажды встречалась с Алексеем. Дорожное столкновение скорее вызвало бы десятки вопросов, чем дало бы какие-либо объяснения…
– Однако его брату вы заявили, что якобы видели замороженное тело пропавшего. Так?
– Бред! – огрызнулась я, но заметив, каким предвкушением вспыхнули глаза следователя, поумерила пыл: – Ничего подобного я не говорила!
– Но вы видели тело? – следователь самым бессовестным образом давил на меня.
– Нет.
– Тогда откуда вы знаете подробности?
– Соврала, – нахально объяснила я. Лучше быть обвиненной в мошенничестве, чем в убийстве!
И тут же почувствовала, как кольцо на пальце принялось нагреваться, постепенно превращаясь в раскаленный ободок. Когда жжение стало невыносимым, на столе мелко затрясся и зазвенел графин. Вода внутри сосуда забурлила, словно ее подогревали невидимой горелкой, брызнула в разные стороны, залила документы и оставила след на пыльном мониторе компьютера. Следователь беззвучно открывал рот, не произнося ни звука. В тишине угрожающий звон дрожащего графина был еще страшнее.
Вдруг он сорвался с места и ударился об стену! В разные стороны прыснуло стеклянное крошево. Я даже не успела прикрыться руками, спасая лицо от острых, исчезающих в воздухе осколков.
Карта пригорода потемнела. Секундой позже кляксы ожили, заплясали по топографическому изображению местности, и вот уже крупное водохранилище за городом было наполнено водой. По луже, притянутой к бумаге потусторонней силой, даже бежала рябь, как по реальной водной глади.
– Так что скажете, Зоя Валерьевна? – вкрадчивый грассирующий голос Вениамина вывел меня из забытья.