Влюблённый в себя
Шрифт:
– Ну на решение у тебя ещё будет время. Ты можешь посмотреть, что произойдёт, а там уже и решить то, что хочешь. Смысл париться о том, что ещё не случилось, даже не имея представления, что будет.
– А вот в этом уже я тебе завидую, – усмехнулся мой друг, – у тебя всё так просто. Мне всегда кажется, что ты принимаешь решения, не задумываясь о них, как на каком-то инстинкте.
– Я просто делаю то, что хочу и стараюсь избегать того, что ме не приятно.
– А вот я не знаю, чего толком хочу.
– Знаешь, только не признаёшься в этом. А кому, как не себе любимому признаваться в своих же желаниях? – Я улыбнулся. На тот момент мне показалось, что я действительно знаю его лучше, чем он сам себя, – хватит заниматься самобичеванием и пошли спать.
Я хлопнул его по плечу и побрёл в сторону палатки прихватив полупустую коробку сока. Ден поднялся и пошёл за мной, пихнув песок ногой засыпая остатки умирающего костра.
На утро он был, как ни в чём не бывало. Повеселевший, готовил
Поездка подходила к концу. Отдохнувшие и одновременно уставшие, грязные от сажи, но такие довольные мы отправились в город, в свои бетонные стены. Лишь спустя пару месяцев, когда почти все мы поступили в университеты, оказалось, что всё ни так радужно и не у всех нас есть будущее. Одна из наших подруг, которая ещё недавно беззаботно веселилась с нами у того озера, не выдержала натиска давления. Без поддержки её слабость стала слишком сильна и победила. Взвалив на себя чужие ожидания и приняв удар, как ей казалось, всеобщего разочарования, она добровольно прекратила дышать. На удивление я не почувствовал сильной печали или грусти, лишь полное непонимание, как можно на столько не любить себя. Как можно предать того, кем ты родился, с кем ты провёл всю жизнь и того, кому эта жизнь принадлежала, предать себя самого.
Глава 2. (В гости к Санта Муэрте)
Мне снился сон: могучая, старая крепость, высеченная в древней скале. Пасмурное, дождливое небо над головой и расстилающаяся у подножья равнина, вытоптанная осенью и ногами врага, похожая на бескрайнее грязное море, но такое родное, это море. Идёт битва. Я воин, лучник одного из отрядов. На высоких каменных стенах, башнях, в окнах и даже на крыше сражаются мои соплеменники. Мы все одеты в лёгкие доспехи из белого металла. Бой идёт на мечах, мимо, просвистывая словно пули, пролетают стрелы с красным оперением. Враг по всюду и одновременно ни где. Многие бегают, пытаясь влиться в ход сражения, но всё тщетно. Оборотни хитры, сильны, для них стены не преграда, а то, что преграда – у нас нет. Их силуэты мелькают из стороны в сторону. Тем, кто успевает среагировать на нападение, везёт.
Я почувствовал пристальный взгляд у себя на затылке. По всему телу пробежал холодок, пробивающий током каждую нервную клетку, заставляющий тело становиться каменным. Треща неподвижной плотью, я немного поворачиваю голову и смутно, боковым зрением замечаю громадную светло серую фигуру. Вервульф на крыше соседней башни смотрел пристально, уверенно, выжидая моей ошибки или того, когда ягнёнок побежит и для него начнётся его любимое развлечение «поиграй с едой в догонялки» он выбрал свою добычу, он выбрал меня. Мне казалось, что я слышал его мысли «беги, беги пока не выдохнешься. Беги до самой смерти». Но кое в чём он всё же просчитался, я никогда не был ягнёнком, не был травоядным существом. Он стоял за моей спиной, и как же я был этому благодарен. Я мог почувствовать своей спиной его приближение, но он не мог увидеть куда смотрят мои глаза, сколько в них жизни и что в этих глазах отражается не менее опасный хищник. План готов. И по сколку мне всё равно от него не убежать, я повернулся и встал перед ним лицом к лицу, глядя прямо в глаза мы простояли всего мгновение, но казалось, что мы уже успели пообщаться, обматерить друг друга, каждый высказал свою точку зрения, ни один из нас не согласился с другим, а значит настало время помахать кулаками, как же это по-нашему. Я меньше, медленнее и слабее, а значит именно я должен сделать первый ход. Я рванул в перёд к нему на встречу, успевая убрать меч за пояс, а кинжал взять в зубы. Разумеется, он среагировал почти машинально и тоже ринулся на меня, игра началась. Массивными прыжками преодолевая остатки крыши, разрушая лапами черепицу, он добежал до края и смахнул с неё, как с табуретки. В это же мгновение я резко повернул на права, в сторону обрыва крепости, мои расчёты оправдались и при прыжке с 5ти метровой высоты он всё же опустил голову, чтобы посмотреть куда приземляется. А подняв её меня перед собой не обнаружил. Это его замешательство дало мне те две секунды которых не хватало. Пробегая мимо деревянного поломанного стола, я схватил с него масляную лампу, на бегу открывая её я со всего размаха прыгнул со стены на встречу пропасти, извернувшись как лиса на охоте, одной рукой ухватился за верёвку, другой рукой зашвырнул лампу в край раздробленных камней крепости. Краем глаза я заметил приближающегося монстра, он уже начал отталкиваться своими массивными задними лапами, чтобы дотянуть свои клыки к моей шее, одновременно в полёте оказались трое: я, лампа, разливающая во круг себя масло и он, жаждущий моей плоти. В следующее мгновение лампа коснулась стены и её огонь распространился словно рыболовная сеть, охватывая камни, светло-серую шерсть и ослепляя глаза Вервульфа, он зацепился когтями за торчащий уступ и мощным рывком полетел назад, фыркая, порыкивая и сильно возмущённо и недоумевая приводя зрение в порядок, а я полетел дальше, избавившись при помощи ножа, от груза с одной стороны верёвки.
Достигнув верхней точки, я оказался на одной из трёх самых высоких башен. Нужно было уходить от сюда. Я в спешке осмотрелся. Обернувшись на равнину, я не поверил своим глазам. Там наступала вторая армия императора, имя которого я даже пытаться не буду произнести. Как так? Можно сражаться против одного врага, но не двух. Видят ли это наши командиры.
От испытанного ужаса я проснулся. Было довольно светло, но солнечных лучей не ощущалось, за окном явно была пасмурная сентябрьская погода. Под боком, вытянувшись вдоль моего тела лежал мой собственный Вервульф. Шучу, хотя может и не совсем. Это была помесь Аляскинского маламута и норвежского волка по кличке Муха. Пока я пробуждал сознание и почёсывал мохнатое пузо пса в дверь постучали.
– Проснись и пой красавица. Надеюсь, мне не придётся вас целовать, дабы вы проснулись и принялись за работу, ваше высочество? – На лице Марка, как всегда, читалась ехидная улыбочка. Он вальяжно зашёл в помещение, которое называлось моей комнатой в его доме.
– В зависимости от того, кто тебе нужен. Принцесса или ломовой конь, – я смотрел на него одним глазом, не отрываясь от почёсывания.
– Мне нужно, чтобы ты встал и занялся работой. С поставкой алкоголя какие-то проблемы. Вечером у нас важные гости и будет не культурно перед ними облажаться, – похоже проблемы действительно были раз он так быстро перешёл к делу. Я начал раскачиваться, скинул с себя одеяло и начал выкарабкиваться из-под головы Мухи. Моё любимое чудовище издало недовольный полу зевок полу урчание и настойчиво старалось подольше остаться своей головой у меня на плече, – поторопись, Михаил уже ждёт твоего звонка.
– А как же завтрак? Я бы предпочёл круассан с джемом, омлет с беконом и ароматный молотый кофе, – я уже сидел на краю кровати и потягивался. Это было наглостью, но попытаться стоило.
– Круассаны купишь в магазине, для яичницы заводи девушку, а с кофе тебе повезло, банка растворимого стоит на кухне, – он усмехнулся над моей наглостью, выкинув напоследок и закрывая дверь, – вперёд на подвиги бессмертный пони, солнце уже высоко.
Что ж, на кофе у него вкуса нет, так что я решил просто напиться воды. Я жил у него, у Марка. Алчная гиена падкая на подачки своих золотоносных гостей, он неплохо поднялся, прислуживая денежным скупердяям. Мы познакомились четыре года назад, когда я ещё учился на первом курсе университета. В то время я часто ходил в ночные заведения с одногрупниками, одно из самых любимых был клуб неподалёку «Soif», до общаги можно было дойти пешком. Со временем я начал захаживать туда и один. Компания меня не веселила, с их примитивным мышлением было сложно найти общие темы для разговора, а напиваться, чтобы стать их уровня меня перспектива не привлекала. А вот атмосфера этого заведения манила, как мотылька. Приглушённый свет барной стойки давал отдохнуть глазам и плавно успокаивал на пару с бокалом холодного пива, доносившаяся из танцевального зала музыка была собрана, как будто под меня и на десерт, танцы стройных, полураздетых девушек в аквариумных вырезках, основной свет на них падал для зрителей большого зала, а в баре на свете прожекторов двигались их силуэты и ты даже не мог разобрать их лица, по этому можно было представить на их месте любую, кого пожелаешь.
Со временем я заметил, что, приходя один, в итоге один я никогда не оставался. То встречал знакомых, Фила, Санни, Гришу и других ребят с которыми был в хороших отношениях, или встречал прекрасную незнакомку, а на утро находил подле своей кровати записку с её отпечатком губ, номером телефона и пожеланием доброго утра. Я стал, как это говорится, завсегдатаем гостем, иногда мой вечер проходил за болтовнёй с барменом Михаилом, который уже даже начал оставлять для меня стул на вечер, если видел, что места быстро занимали. Бывало, что к нему приходила младшая сестрёнка и тогда она составляла мне компанию, милая болтливая девушка с огромными ясными глазами и всегда имевшая новую забавную историю из мировой истории.
Однажды таким же образом, уже под ночь рядом со мной подсел сильно выпивший парень. Миха налил ему, ничего не спрашивая и не ожидая заказа, поэтому я сделал вывод, что это кто-то из местных. Он был в дорогом, хоть и уже неряшливо весящим на теле, костюме с дорогими часами и остатками модной по нашим временам стрижкой. Он то ли ржал, то ли бесился, из его разговора с Михаилом я понял, что его девушка ему изменила. Как-то так получилось, что я тоже был затянут в это разговор. Миха был занят, так что из меня получился добровольный слушатель. Мы разговорились на тему женских и мужских измен, обсудили психологическую составляющую, разобрали разные страны мира по алкоголю, который там в ходу, сошлись, что односолодовый виски намного лучше, чем любой из крепких напитков. Мы оба говорили в первые, оба были выпившие, кто-то больше кто-то меньше, разговор протекал, как ручей, возможно по тому, что мы оба знали, что больше не встретимся поэтому строить из себя воспитанных джентльменов, не имело смысла. Мы разошлись так же непринуждённо, как и началась беседа. Смотря в спину удаляющемуся незнакомцу, в голове было две мысли «интересный персонаж» и «на завтра он об этом разговоре и не вспомнит».