Вначале и потом
Шрифт:
Вот почему Шмитт продолжал и продолжал говорить о своей прошлой ошибке, хотя кристалл записи был по-прежнему активен.
– Я всего лишь… пробрался в комнату лидера и настроил проход. И из-за этого… А потом я на полученные деньги накупил крутого оружия и доспехов и выполнил требования для вступления в АСД…
– Ты точно не знаешь, кто написал ту записку? – жестко спросила Ёрко, и Шмитт снова отчаянно закивал.
– Я, я до сих пор не знаю, кто это был. Нас было восемь; если вычесть меня, вас двоих, лидера и Гримлока, остаются еще трое… но я никогда с ними
На вопрос Шмитта Ёрко лишь покачала головой.
– Когда Золотое яблоко распалось, они втроем вошли в среднюю гильдию, такую же, как наша, и жили нормальной жизнью. Никто из них не покупал ни редкого снаряжения, ни домов. Ты один так резко поднялся, Шмитт.
– …Ясно… – и Шмитт опустил голову.
После смерти Гризельды в его комнате очутился кожаный мешочек с невероятно большой суммой денег. Шмитт тогда смог накупить всего, при взгляде на что у него только слюнки текли.
Если человек не истратил такие деньжищи, а просто положил их к себе в рюкзак – у него железное сердце. Нет, погодите-ка…
Шмитт поднял глаза. Начисто позабыв, в каком он сейчас положении, он высказал заползшее к нему в душу сомнение.
– …Но, но, по-моему, это очень странно… если этому человеку не нужны были деньги, зачем же тогда он убил лидера и украл кольцо?..
При этом неожиданном вопросе Ёрко и Кэинз подались чуть назад.
В Айнкраде держать заработанные деньги в рюкзаке абсолютно не имеет смысла. Ценность колла определяется количеством денег, выпадающих из монстров, и поддерживается на одном уровне системой «Кардинал»; ни инфляции, ни дефляции не существует. Даже если игрок покупает дорогой меч или доспех, при правильном уходе он выручит примерно такую же сумму денег, когда этот предмет станет ему не нужен. Стало быть, не тратить деньги просто бессмысленно. Иными словами –
– Значит… та записка была от…
Шмитт лихорадочно соображал и уже был готов высказать то, что ему пришло в голову.
Однако он был слишком сосредоточен на своих мыслях, и потому, когда он заметил «это», было слишком поздно.
– Ш-!.. – вскрикнула было стоящая перед ним Ёрко, и в это самое мгновение ему сзади в шею воткнулся кинжал – точно в щель между латами и нашейной пластиной. Это было сочетание «Бронебойности» (навыка для маленького колющего оружия) и «Тайного удара» (навыка, работающего, если тот, кто наносит удар, не носит металлических доспехов).
Лишь мгновение Шмитт был в шоке, а затем с проворностью, выработанной на переднем крае, развернулся. Даже если ему перережут горло, он не умрет на месте. Да, это жизненно важная точка, и урон будет громадный, но все равно не сравнимый с запасом хит-пойнтов Шмитта.
Однако…
Едва Шмитт развернулся, его ноги потеряли всякую чувствительность, и он с лязгом рухнул на землю. Его полоса хит-пойнтов окуталась зеленым свечением – признак паралича. Будучи танком, он прилично прокачал сопротивляемость к ядам, но это был очень высокоуровневый яд, который пробил сопротивляемость. Кто же –
– Один есть, – раздался невинный мальчишеский
Сперва он увидел черный кожаный ботинок с заостренным, как кнопка, мыском. Дальше шли черные обтягивающие кожаные штаны; кожаный доспех тоже был черного цвета. Правая рука держала длинный, тонкий нож, обляпанный чем-то зеленым, левую руку человек держал в кармане.
На голове была маска, больше напоминающая мешок с круглыми прорезями для глаз. Как только Шмитт сосредоточил взгляд на голове противника, он увидел курсор. Курсор был не обычного зеленого цвета, но ярко-оранжевого.
– Ах!..
Услышав негромкий возглас, Шмитт повернул голову и увидел невысокого игрока, угрожающего Ёрко и Кэинзу тонким мечом. Он тоже был одет во все черное, но его одеяние было не из кожи. Это было нечто рваное, покрывающее его снизу доверху. На лице его была маска, похожая на череп, а в глубине темных глазниц словно пылали красные угольки. В правой руке его был, судя по всему, такой же эсток, как у Ёрко, но только бронзово-кровавого цвета, прекрасно сочетающегося с убийственной натурой этого оружия. Курсор тоже был оранжевым.
Парень в маске-черепе с легкостью забрал эсток у ошеломленной Ёрко. Кинув взгляд на клинок, он произнес каким-то странным, прерывистым голосом:
– Неплохой, дизайн. Пожалуй, заберу, к себе, в коллекцию.
Шмитт знал этих двоих. Он никогда не встречался с ними лично, но в штаб-квартире имелись листовки, где были их портреты – в числе тех, кого членам гильдии следовало остерегаться.
В каком-то смысле они были злейшими врагами всех Проходчиков – не боссы, а они, красные игроки. Эти два парня занимали важные посты в крупнейшей из криминальных гильдий. Игрока, ударившего Шмитта отравленным кинжалом, звали Джонни Блэк; игрока с эстоком, угрожающего Ёрко и Кэинзу, – Красноглазый ЗаЗа.
Если так, неужели… «тот тип» тоже здесь?
Не может быть! Нет! Сейчас не время для шуток!
И словно вопреки воплям, раздающимся в сердце Шмитта, до него донесся звук шагов.
Шмитт осторожно повернул голову, и его глаза расширились. Он увидел фигуру самого страшного человека в Айнкраде.
Он был одет в тускло-черное пончо до колен, к которому был прикреплен надвинутый на глаза капюшон.
В руке он держал здоровенный прямоугольный нож, смахивающий на китайский секач. Клинок сиял кроваво-черным блеском.
– …ПоХ… – пробормотал Шмитт и задрожал, точно увидел живое воплощение ужаса и отчаяния.
Гильдия убийц «Веселый гроб».
Возникла она через полгода после начала смертельной игры под названием SAO. До того ее члены были просто оранжевыми игроками, которые окружали одиночных игроков или небольшие компании и отбирали у них деньги или вещи; однако их экстремистские взгляды привели в итоге к образованию такой гильдии.
Эти взгляды можно было выразить фразой: «Если это смертельная игра, значит, в ней нужно убивать».