Вне барьеров. Книга 1

Макагонова Татьяна

Прошло уже два года с того рокового дня, когда Френс с небольшой группой отправился проверить сообщение об очередном очаге работорговли во внешнем Нью-Берне. Работорговля была бичом внешних городов, особенно тех, что были южнее, а значит, и ближе к африканскому континенту, куда и шла поставка рабов. Чаще всего в их руках оказывались те бедолаги, которые сильно задолжали одной из многочисленных преступных группировок и таким способом возвращали долг, ведь больше у этих людей брать было нечего. Также под большой угрозой находились молодые девушки, которых могли просто силой утащить и продать, особенно если они в одиночку зайдут слишком далеко от хоть немного, но охраняемой полицией части города, прилегающей непосредственно к барьеру. Но самым страшным явлением было, когда родители сами продавали своих детей, даже младенцев, работорговцам – порой страшная нужда толкала людей и на подобные поступки.

«Сопротивление» вело ожесточенную борьбу с работорговлей, реагируя на любые сообщения о продаже людей.

Часто им удавалось освободить пленных,

беря их под свою защиту, но спасти всех было невозможно. Участь тех, кого все-таки забрали, была незавидная: чаще всего они попадали на рудники и шахты, где и умирали не то от изнурительного труда и нечеловеческих условий, не то от генной болезни, которая могла проявиться из-за отсутствия доступа к лекарству.

В тот день группа Френса должна была только разведать обстановку, чтобы скоординировать их действия дальше, но сообщение оказалось ловушкой: они нарвались на засаду многочисленных боевиков из хунты, которые решили нанести ответный удар за все сорванные «Сопротивлением» поставки людей. Никто не выжил. Гибель Френса стала сильным ударом для всех. Он был настоящим лидером – опытный, бесстрашный, умеющий вести за собой людей. Он был словно скала, защищающая повстанцев и простых людей от всех угроз. Внешность его соответствовала: почти два метра ростом, мускулистый, с густой черной бородой, в которой лишь в последние годы появилась легкая проседь, с ярко-карими глазами, взгляд которых мог быть как пронзительным, внушающим трепет, так и по-отечески добрым. Еще одной отличительной его чертой был глубокий уродливый рубец на щеке от страшной раны, которую он получил много лет назад. Рубец всегда был жутким напоминанием Рэю о том, насколько он обязан Френсу, ведь если бы не он, то его собственная жизнь оборвалась бы еще в тринадцать лет.

Рэй немного поморщился, пытаясь отогнать эти воспоминания и вновь сосредоточиться на отчетах, но мысли сами лезли в голову.

«На небе было ни облачка, и ничто не могло укрыть от жарких лучей июльского солнца, накаливших воздух настолько, что даже дышать было горячо. Рэй сидел на пыльной лестнице одного из давно заброшенных зданий, прячась от жары в тени навеса. От скуки он крутил в руках складной многофункциональный нож, далеко не новый – лаковое покрытие местами облупилось, некогда золотистая эмблема давно стерлась, и остался лишь контур, кое-где виднелись точки ржавчины. Один элемент и вовсе был отломан, его ниша пустовала, оставалось только гадать, что за инструмент был раньше там. Но для Рэя он представлял особую ценность. Его подарила ему мать на тринадцатилетие, сказав, что раньше он принадлежал его отцу. Было это правдой или маленькой ложью во благо, Рэй не знал, потому что никогда не видел своего отца. Он умер еще до его рождения. Его убили грабители в день, когда ему пришлось задержаться на заводе из-за какой-то провинности, и поэтому он не смог попасть на автобус, развозящий рабочих до города после смены. Ничего ценного у него не было, но это не спасло ему жизнь. Его матери, оставшейся без опоры, находящейся тогда на последнем сроке беременности, пришлось нелегко.

Рэй мало знал про эти годы, потому что мать редко рассказывала о них, хотя он и не стремился расспрашивать, понимая, насколько тяжело даже вспоминать об этом. Сейчас жизнь у них тоже была не из легких. Чтобы в одиночку содержать себя и Рэя, мать разрывалась между двух мест работы: она была уборщицей в двух офисных зданиях, в одном в утреннюю смену, в другом – в вечернюю. Дома они почти не виделись, и Рэй большую часть времени был предоставлен самому себе. Особенно сейчас, летом, когда занятий в школах внешнего города не было.

Целыми днями он и его друзья шатались по городу, нарушая все мыслимые и немыслимые запреты уходить далеко от безопасного прибарьерного района. Они исследовали заброшенные районы, здание за зданием, в поисках хоть чего-нибудь интересного, оставляя на каждом нацарапанные небольшие знаки, смысл которых был известен только им. У них даже была нарисованная от руки приблизительная карта города на большом листе бумаги, которая занимала почетное место на стене их тайного убежища. Их убежище было их гордостью, они нашли это место в позапрошлом году. Это было старое офисное здание, первые этажи которого сильно пострадали то ли от взрыва, то ли еще от чего. Оно не представляло интереса ни для людей без определенного жилья – были дома и намного лучше, без дыр в стенах, ни для логова каких-нибудь группировок – слишком близко к безопасному району, где больше полиции. Да и с виду оно казалось довольно шатким, но тем не менее стояло уже много десятилетий и не думало разрушаться дальше.

Когда Рэй с друзьями забрались в него, они и не думали, что найдут там что-нибудь интересное. С трудом пробравшись через заваленные бетонными блоками проходы к лестнице, они поднялись на самый верх и попали в круглый панорамный кабинет. Вид там был просто потрясающий: весь город был просто как на ладони, хоть это было далеко не самое высокое здание. Конечно, его состояние оставляло желать лучшего – большая часть окон отсутствовала, везде была грязь и разруха, но потенциал этого места они увидели сразу. Все следующее лето они занимались обустройством убежища: заделывали дыры в оконных проемах найденными на других этажах кусками фанеры, вычищали мусор, таскали случайно найденную ими в других зданиях мебель – и все это происходило в атмосфере строгой секретности, по возможности не привлекая ничье внимание. В итоге, когда все было закончено, они стали обладателями самого крутого убежища во всем внешнем городе. По крайней мере, им так казалось. Теперь это место нужно было охранять даже тщательнее, чем раньше. Поэтому они условились никогда не выходить из жилого района все вместе, а добираться до здания с убежищем по отдельности, встречаясь уже где-то рядом.

Вот и сейчас Рэй как раз и ждал друзей, чтобы подняться в их обитель и обсудить план на сегодня. Но их все не было, и Рэя начинало это раздражать, хотя одновременно в нем росло чувство беспокойства. Как бы они ни храбрились, но ходить поодиночке в заброшенных районах было опасно даже днем, хоть пока в особые неприятности они не попадали.

Тут Рэй, которому надоело сидеть, решил спуститься на улицу, хоть покидать тень и выходить на солнце ему не очень хотелось, но обзор из-за боковых стен там был довольно скудный. Оглядевшись по сторонам, он заметил вдалеке небольшой человеческий силуэт, стремительно приближающийся к нему почти бегом. Сначала Рэй хотел было отступить обратно к зданию, но довольно быстро признал в бегущем человеке одного из своих друзей – Эвана – и поэтому наоборот пошел ему навстречу. Добежав до Рэя, Эван резко остановился и, наклонившись к земле, опираясь руками о ноги, тяжело отдышался.

– Я… Думал… Опоздал… Что… Ждете… Меня, – с трудом выдавил из себя Эван, все еще пытаясь успокоить дыхание.

– Ты и опоздал. Только не ты один, – недовольно пробурчал Рэй, пнув ногой дорожную пыль.

Эван выпрямился и убрал прилипшие ко лбу черные волосы. Кровь начала отступать от лица, возвращая ему привычную, почти болезненную бледность. Несмотря на то, что уже два месяца солнце щедро одаривало землю своими лучами, загар к Эвану не приставал, в отличие от его друзей, которые уже несколько раз успели обгореть за летние месяцы.

– А где остальные? – спросил он уже нормально.

– Я бы и сам хотел знать. Ты-то почему задержался?

– Меня… Мать отпускать не хотела, – потупив взгляд, ответил он.

Рэй промолчал. Скандалы в семье Эвана по поводу его дружбы с Рэем и остальными были не редкостью. Эван был единственным ребенком в семье и весьма одаренным. В их классе он был лучшим в учебе, и ни у кого не оставалось сомнения, что он с легкостью сможет попасть на бюджетное место в университете Нью-Берна, а значит, и получить билет в более-менее стабильную взрослую жизнь. Поэтому родные возлагали на него большие надежды, и подобное шатание по городу считали чересчур опасным, и не без оснований, конечно. К слову, Рэй о себе подобных иллюзий не питал, учеба давалась ему не так легко. Он вообще еще слабо представлял, чем займется после школы, и старался пока не думать об этом. Времени еще было много.

Из-за того, что Эван стал выделяться с первого же дня в школе, отношение в классе к нему сложилось неоднозначное. Его довольно долго гнобили, всячески издевались. Трудно сказать, сколько бы это продолжалось и к чему могло привести, но однажды после занятий Рэй случайно заметил, как двое школьных хулиганов схватили Эвана под руки и силой потащили куда-то. Они тогда еще не дружили, но и в общем издевательстве над ним он не участвовал, предпочитая держаться от этого подальше. Но в тот день он решил вмешаться, тем более его лучший друг Дэн поддержал его немым согласием, достаточно было одного взгляда и кивка, и они вместе побежали туда, куда утащили Эвана. Нашли они их на школьном дворе. Сумка Эвана и все ее содержимое уже лежало в грязной луже, впрочем, как и хозяин. Когда Эван пытался подняться, его «похитители» со смехом толкали его обратно в грязь. Во дворе они были не одни, многие ученики после занятий задержались там, но никто не вмешивался, просто наблюдая, многие даже не скрывали ухмылок. Рэю в тот момент было все равно, как к этому отнесутся остальные, он просто хотел прекратить это, поэтому он без промедления окликнул задир, привлекая их внимание к себе. Разгоряченные своей жестокой забавой, за которую им ничего не грозило, они довольно быстро переключились с Эвана на новоявленных защитников в лице Рэя и Дэна. Но соперники из них были несравнимо сильнее, чем Эван. Поэтому уже через пару минут задиры позорно бежали со двора один с разбитой бровью, а другой с губой. Во время этой небольшой потасовки Эван продолжал сидеть в луже, растерянно глядя на происходящее, не веря, что кто-то решил за него заступиться. Когда все закончилось, остальные присутствующие ученики тоже стали расходиться, кто-то разочарованный, что все так быстро закончилось, а кто-то подгоняемый чувством вины, что сам никогда бы не стал вмешиваться в происходящее. Но один не ушел. Остался довольно высокий для своего возраста парень, учащийся на два класса старше. Он производил довольно сильное впечатление своей манерой держаться, а кожаная куртка и собранные в длинный хвост волосы добавляли ему крутости. Он медленно подошел к Эвану, который обернулся, только когда почувствовал нависшую над собой чью-то тень. Рэй и Дэн тоже замерли в нескольких шагах, не зная, что произойдет дальше. Парень, не меняя выражения лица с отстраненно-серьезного, протянул Эвану руку. Тот взялся за нее и позволил помочь ему встать из лужи скорее от удивления, чем действительно осознавая, что происходит. Так они и познакомились с Колином, четвертым членом их небольшой дружеской группы. Впоследствии он говорил, что решил подойти к ним, потому что его впечатлил их поступок и что людей, способных на такое, не так и много. Даже существенная разница в два года не стала преградой для их дружбы, но как самый старший среди них Колин как-то само собой стал их негласным лидером.