Вне имён

Манскова Ольга Витальевна

– У вас... Есть какой-нибудь план?

– Да.

– Я немного не понял, - начал Женя уже в машине, - в медцентре, и здесь - Фанни, Схимник, вы... Ну, как бы, все эти люди, которых я встретил в последнее время - это одна организация? Что происходит здесь? Мне кажется, что вас что-то объединяет. Это так?

– Да. Мы, действительно, одна организация. Неформальная. И эта организация имеет странную историю.

– А каковы её цели?

– Такая организация, а вернее, её предтеча, возникла в противовес другим силам, как их антипод. Вы, быть может, не знаете, Женя... Но у нас были повсюду расставлены паучьи тенета. Везде, в каждой, даже самой мелкой, организации были стукачи, наушники, платные "информаторы"... Они работали на весьма реальное и сильное объединение "своих

людей". Мафиозным кланом их не назовешь; но только потому, что это была более широкая сеть. И, в общем-то, по сути мафиозная, их верхушка везде имела проверенных, таких же "своих", сошек поменьше. Те выведывали, подслушивали, высматривали. Докладывали о всех "странностях" и всех неформальных объединениях, чтобы странности - ликвидировать, объединения - разрушить. Результаты всех их доносов фиксировались и заносились в особую базу. В принципе, на каждого человека было своё негласное "дело" в этой базе. А потом, к примеру, приходил устраиваться на работу человек, увлекающийся рок-балладами. И заполнял анкету претендента на ту или иную должность. И начальник отдела кадров тут же пробивал по своей базе его данные. В отделе кадров начальникам, понятное дело, советовали брать только проверенных людей, и не послушать их начальник того или иного подразделения просто не мог. Его самого могли уволить. Ну, а во всех отделах кадров работали только люди определенного сорта: наглые, беспринципные - "свои", в общем, в доску для всей этой кодлы. Они проверяли всех: "свой" ли для них человек пришел устраиваться на должность, или странный какой-нибудь... Ага - смотрят по базе... Да он рок слушает. Ну его, долой! Ну, а внешне всё было шито-крыто: извините, мол, но это место уже занято. Или пришел кандидат с большим стажем, с ученой степенью, с медалью на шее... Да мало ли причин можно найти для того, чтобы отказать в работе! А можно и без объяснения. Или пообещать взять попозже, и тянуть месяца два, чтобы подождал, а потом - всё равно отказывать. Конечно, это всё - на работах более-менее оплачиваемых и не пыльных. И оставалось тогда любителям рока идти в дворники или грузчики. Или, на что-нибудь такое же, физически тяжелое.

В общем, такое явление в обществе мы окрестили "скрытый фашизм". В конце концов нашлись люди, которые поняли суть вещей. Нас просто уничтожают, лишая средств к существованию... И тогда эти люди стали создавать рабочие места и брать к себе на работу... По принципу, наоборот: только странных и неугодных. Тех, кто не вписывался. Не кланялся начальству. Для этого дела они создали подпольный фонд, пожертвования добровольцев. Да, они намеренно поступали так, вразрез с отделами кадров "системы", существующей для подавления инакомыслия в зародыше. Даже, вообще любой мысли; думающие были не нужны . Любая мысль, творчество, предпринимательство - искоренялись. Поскольку, люди, к этому всему склонные, оказывались ниже плинтуса, им было не до развития. Для творчества и идей нужны люди свободные. И более - менее обеспеченные всем необходимым.

Так вот... Новые, негласные организации, берущие к себе "отказных", стали предоставлять им работу, а потом - временное жильё. Главное, что они сразу поняли - им нужно было не допускать провокаторов в свои ряды. И потому, весь этот прорыв и деятельность были бы бессмысленны, не создай люди вовремя определенных приборов. Одни из приборов послужили для экранирования мыслей и того, что происходит внутри наших контор. А другие - для вычисления людей с гнилыми намерениями и не допущения их в пределы наших стен. Да, они просто не проникали физически в наши организации; при этом, в особо сложных случаях, им внедрялась ложная память о том, как они к нам вошли и что увидели. Других вырубало на пороге, и они поступали в наши медцентры. А чаще всего, подходит чужак к нашему дому, хочет войти - и вдруг сразу поворачивает обратно, забывая даже, зачем он сюда шел. Защита работает надежно.

Ну, а потом интелы подключились. Те из них, что работают на нас, стали вычищать данные из таблицы "неблагонадежных", полностью стирать отовсюду такие файлы. Одновременно с этим, некоторые наши отважные ребята, к примеру, несколько раз поджигали самые отвратительные тайные конторы, в которых хранились документы с папками. Конторы, созданные стукачами и для стукачей.

Таким

образом, и началась наша борьба по спасению реальных людей от жестокой "системы", проводимая просто для их выживания. Программа была предназначена для спасения нормальных, думающих и одаренных. Ну, а потом оказалось, что именно эти люди добились лучших результатов в работе: научных достижений, творческих произведений, эффективных изобретений... И всё это стало нашим внутренним, тайным, достоянием. Мы всё это стали хранить в секрете. И распространять лишь среди своих. Не подпитывать систему. И это начало уравнивать, в какой-то степени, нас с нашими противниками: у тех в руках деньги, власть, сила и ресурсы... А у нас - наука, тайные производства, новые изобретения и единство... Только, Женя, мы все здесь живем, как на войне. Мы в постоянном напряжении, оберегая друг друга. Иного не дано. И никто не знает исхода этой битвы.

– Понятно. И я, если можно, хотел бы работать у вас.

– Можно, Женя, можно.

– Тогда, может, не надо ехать в мою бывшую контору? Вам же не сильно нужны справки оттуда? Тем более, что мне ничего не дадут: официально они не заключали со мной нормального трудового договора. Сказали: первый год так работай...

– Мы едем туда не для этого. И, ничему не удивляйся. Тому, что сейчас произойдет.

– Хорошо. Я понял.

Это был обычный, ранее жилой, дом. Но все этажи невысокого здания занимали разные конторы.

Перед одним из двух подъездов Евгений остановился и зябко поёжился. Было сыро и промозгло; снег давно превратился в хлюпающую под ногами, мерзкую жижу, а ветер пронизывал насквозь.

Машина, на которой они приехали, была оставлена за углом.

Неназываемый и Сенсей вошли вслед за Евгением в серое, мрачное здание.

– Со мной, - кивнув в сторону спутников, промямлил Евгений около вахты. Его лицо вахтеру, пожилому военному в отставке, уже изрядно примелькалось. И он не остановил входящих.

Евгений вошел первым и в помещение самого агентства.

За столом при входе, как всегда, сидела секретарь Алёна и заполняла бланки.

– Вы, - она подняла на Евгения удивленные глаза.
– Вы столько дней пропустили без уведомления, весь вчерашний день не отвечали на звонки, опаздываете... Вас, скорее всего, уволят.

– Я хочу поговорить с шефом, - извиняющимся голосом, глядя в пол, робко сказал Евгений.

– Проходите, - сказала Алёна.
– Он у себя.

Тогда Евгений, как они договорились заранее, приоткрыл входную дверь в кабинет шефа, чтобы пропустить вперед Сенсея и Неназываемого.

– Эти люди - со мной, - пояснил он Алёне, таким же робким, извиняющимся голосом.

Алёна ничего не успела ответить.

Впрочем, Неназываемый, мимоходом, быстро наклонился к ней, и, внимательно посмотрев в глаза, сказал:

– Мы - с Евгением. Родственники его.

– Угу, - будто подавившись, ответила та и уставилась в потолок, впав в прострацию.

И вся троица исчезла в кабинете шефа.

– Здравствуйте, шеф! Я отсутствовал на работе, - с порога начал Евгений.
– Ко мне родственники внезапно приехали. Вы же меня не уволите, правда?
– и он заискивающе улыбнулся.

Один из "родственников" (это был Сенсей) тем временем осмотрел кабинет беглым взглядом и, подойдя к окну, неподалеку от которого за столом сидел охранник, спросил у него развязно:

– Закурить не найдется?

– Что?
– парень уставился на Сенсея рыбьими глазами.

– Я имею в виду зажигалку. Сигареты у меня найдутся. Сейчас достану, и вас тоже угощу. Огонька не будет?
– Сенсей приблизился к охраннику, и полез в карман за сигаретами.

Парень пошарил по столу и нащупал зажигалку.

Сенсей же, без предупреждения, нанёс удар кулаком ему в челюсть. Одного удара оказалось достаточно.

Минутой ранее, Неназываемый уже стоял перед шефом, рядом с Евгением.

– Вы же простите моего племянника?
– спросил он Палыча, внимательно вглядываясь в его свиные глазки, которые тут же забегали из стороны в сторону.

– Я..., - гневно начал Палыч, приподнимаясь - и вдруг грузно осел на стул. Голова его упала на грудь, а ворот рубахи врезался в жирную шею. Просто, Неназываемый выхватил шокер, и дал по Генералу небольшим разрядом.